Ночной театр

Из операционной вышли учитель с женой, мальчик отшвырнул ножницы и бросился к родителям. Увидев у матери на руках сверток, мальчик вытянул шею, стараясь разглядеть личико спеленатого младенца. Мать отогнула край простыни:

– Это твоя сестра.

Мальчик впился долгим взглядом в новорожденную, потом пальчиком коснулся ее носа.

– Почему она не двигается? Почему не открывает глаза?

– Спит.

– А когда проснется?

– Скоро. Она скоро проснется.

– Как мы ее назовем?

Учитель с женой переглянулись, и женщина сказала сыну имя. Мальчик шепотом окликнул сестру.

– Просыпайся давай, – он легонько встряхнул сверток, словно теперь, вооруженный именем, мог выманить младенца в мир живых. Но девочка не шевелилась. Щеки ее оставались синими.

– Тише ты. – Мать прикрыла новорожденную краешком простыни.

– Пора, – сказал хирург.

Они молча и мрачно последовали за ним в дальнюю комнату. Он включил свет и увидел на полу застеленный матрас, а подле него – прочную коробку, в которую положили одеяло, чтобы она послужила колыбелью. Аптекарь сама обо всем позаботилась, ему даже не пришлось ее просить. Учитель с женой сели на койку, их сын лег на матрас на полу. Хирург заметил, что они стали очень осторожно обращаться с трубками, торчавшими из их тел, и повязками. Наверное, тоже чувствовали, как близок тот миг, когда каждый шов пройдет испытание на прочность. Аптекарь с мужем застыли в дверях, хирург стоял посреди комнаты, в центре импровизированного круга.

– Я делаю то, чего не делал никогда. Я столько лет готовил живых к смерти, и вот теперь мне выпало готовить мертвых к жизни. Скоро рассвет; ни вы, ни я не знаем, что будет. Ангел обещал вам жизнь и кровь, и у меня нет ни малейшей причины сомневаться в нем, но сколько именно жизни и крови он дарует вам, я сказать не могу. Надеюсь лишь, что достаточно.

Мы со своей стороны сделали, что могли. Но вы сами видите трещины в стенах и эти ржавые койки. Вы понимаете, куда попали. Вы не можете покинуть деревню: отныне ваша жизнь связана с этой лечебницей. Я сделаю все, что в моих силах, но помочь мне некому: других врачей тут нет. А я уже немолод. Я буду бодрствовать, покуда хватит сил, но в какой-то момент мне нужно будет остановиться и отдохнуть.

Я говорю это не для того, чтобы вас напугать. А для того, чтобы вы трое – да, мой мальчик, и ты тоже – поняли или хотя бы дали себе труд задуматься о том, какие трудности нас ожидают. С рассветом к вам вернется не только жизнь, но и все, что с ней связано, – воспаление, боли, страдания. Ваши раны будут кровоточить, и хотя я зашил их, как умел, не могу обещать, что каждый завязанный мною узел выдержит.

Положите младенца в колыбель, лягте на спину и не вставайте. Я не могу допустить, чтобы вы упали, потеряли сознание и получили новые травмы. Как только у вас возобновится кровоток, я вставлю вам в вены канюли, мы дадим вам физраствор и антибиотики. Благодаря этому человеку – ради вас он всю ночь провел в дороге – у нас теперь есть лекарства, чтобы купировать боль, и успокоительные, чтобы при необходимости вы могли подремать. Но кроме этого мне особо нечего вам предложить. У меня нет ни навыков, ни техники, чтобы ввести вас в искусственную кому. Возможно, кому-то из вас будет трудно дышать. У меня есть два кислородных баллона, оба наполовину пусты, но если вдруг состояние ваше ухудшится, никакой аппаратуры для реанимации в лечебнице нет. Поэтому я вынужден попросить вас смириться с тем, что, возможно, возникнет ситуация, в которой я окажусь бессилен. И вот еще что: я понимаю, вы и сами это знаете, однако же повторю. Я самый обычный доктор, и ничего сверхъестественного от меня не ждите. Если умений моих не хватит, чтобы вам помочь, значит, вы умрете. С того света мне вас не вытащить.

Я сделал все, что в моих силах. Надеюсь, это поможет вам справиться с тем, что вас ждет.

Хирург замолчал, зажмурился, а когда открыл глаза, увидел, что учитель стоит на коленях и его бьет крупная дрожь.

– Доктор-сагиб, вы к нам очень добры, я и надеяться не мог на такое. Вы, все вы, наши спасители. Пока мы живы, да и потом тоже, мы будем петь вам хвалу перед каждым, кто согласится нас слушать. Как нам отплатить вам за доброту, сагиб? Я сделаю для вас все, что захотите, буду работать на вас день и ночь, и вам не нужно будет платить мне ни пайсы. Я помогу вам лечить сельчан. Надеюсь, они понимают, как им повезло, что рядом с ними живет такой святой. Я знаю, вам не нравится, когда я так говорю, но вы и правда святой. И даже больше, чем святой. Мне остается лишь припасть к вашим ногам.

С этими словами учитель распростерся на полу. Хирург отскочил:

– Это еще что такое? Нет-нет, не делайте так, – он жестом велел учителю лечь на койку и во избежание дальнейших церемоний отвернулся, стараясь не встречаться глазами с мертвыми.

Аптекарь с мужем стояли на пороге.

– Смотрите в оба, – велел им хирург. – Если вдруг что, зовите меня.