Ночной звонок

— Почему не клюет? Клюет. Но хуже, чем вчера. Вчера вот таких вытаскивали. Длинных и толстых, — показал он руками.

— О-о-о! — восхитился искренне Варламов, и только теперь мальчишка удостоил пришельца взглядом. — А сегодня, значит, не везет?

— Еще повезет. Вчера мы в другом месте рыбачили. А нынче решили как все. И чего люди к мельнице тянутся!

— А где вчера рыбачили?

Мальчишка покосился на своих враз навостривших уши соседей, протянул неопределенно:

— Там... Пруд большой, мест хороших много, да раз на раз не приходится. Тетя вот хотела с лодки удить, как в городе, да мельник не дал лодки.

— Значит, тетя твоя городская?

— Конечно, — гордо ответил мальчик. — Она в Ижевске живет, в большом магазине работает.

— Витя! — одернула племянника девушка. — Ты слишком много болтаешь.

— Так дядя спрашивает.

— Не тебя спрашивает.

— Ой! — встрепенулся Витя и со свистом вскинул удилище. В траву покатился радужный окунек в два пальца толщиной. Витя посмотрел на добычу почти враждебно.

— Только насадку сорвал, — освободив окунька с крючка, он с сердцем бросил его в воду и вновь закинул удилище.

Варламов уселся рядом с девушкой так близко, что она повернулась к нему и чуть отклонилась.

— Такое дело, Рита. Приехал к вам. Поговорить надо.

— Со мной?

— Да, если вы Рита Ившина.

— Я Рита Ившина, а вы кто?

Майор погладил ладонями чуть занывшие колени, тихо, чтобы не слышали мальчишки, сказал с улыбкой, спокойно и доверительно:

— Из милиции я, Рита, аж из Ижевска приехал к вам. Поговорить надо.

Девушка решительно поднялась, бросила обрадованному новой добычей племяннику:

— Витя, я пошла домой.

— А я останусь, — ответил мальчик, снова закидывая удочку. — Клев начался.

— Хорошо, оставайся.

— Только вы, тетя, рыбу не забирайте. Оставьте котелок, я сам принесу. Ладно?

— Принеси, принеси.

Рита быстро зашагала от мельницы, закинув удилище на плечо. Майор догнал ее, попросил:

— Рита, пожалуйста, чуть потише. Я тут вспомнил молодость, немножко побегал, так сердце до сих пор не утихомирится. Красота здесь такая! Душевная.

Рита послушно убавила шаг, глядя под ноги, спросила напрямик:

— Вы меня арестуете?

— За что же вдруг — арест? — удивился майор. — Разве есть вина?

— Так убежала же я, понимаете, убежала, — торопясь, сверкая темными и влажными глазами, говорила Рита.

— У магазина избили человека, — сказал майор. — Надо найти хулиганов. Вы их помните?

— Ой! — с неожиданной радостью воскликнула Рита. — Я-то думала... Да, да, помню. Прохожий меня защитил от пьяных, а его ударили.

— А почему вы убежали сюда, в деревню? — майора удивила радость девушки. Он понял, что не только это явилось причиной побега Риты.

— Так ведь позвонили в милицию, начали искать хулиганов. Испугалась я, что и меня будут таскать на допросы, взяла и убежала.

Варламов вздохнул с шумом, сказал неодобрительно:

— А человек, защитивший вас, инвалид войны — Бушмакин его фамилия — не испугался и теперь лежит в больнице при смерти.

— При смерти?

— Да. Вы могли бы подсобить нам найти хулиганов, а вы убежали. Нехорошо получается.

— Так ведь сдачи дала одному из них. Ударила по лицу, когда он схватил меня за грудь.

— Правильно сделали. Надо было сразу же в милицию зайти, рассказать о случившемся.

— Не знала я, что... Испугалась. Не буду больше так, — и Рита беззвучно заплакала, по ее щекам покатились крупные слезы.

Долго шли молча. Майор ждал, когда девушка успокоится, чтобы подробнее расспросить о парнях.

— А бандюг тех нашли? — выплакавшись, спросила Рита.

— В том-то и дело — нет. Никто их не знает. Вот я и приехал. Знаете их?

— По имени нет, а в лицо помню. Один совсем молоденький, худощавый. А другой, самый-то нахальный, дюжий и уже немолодой, лет тридцать, наверное, есть, если не больше. Глаза у него старые, хоть сам и выглядит моложаво. А может, мне так показалось.

— Узнаете их, если увидите?

— Узнаю.

— Вот что, Рита, у меня еще вопрос. Почему вы сразу после драки уехали из города? Они вас принудили?

— Нет, но...

— Расскажите, расскажите. Мы должны все знать. В городе одно за другим совершено два преступления, и мы должны найти виновных, наказать.

Рита молчала. Сорвала с березки ветку, принялась ощипывать листочки. Когда не осталось ни одного, начала обламывать вичку. Варламов не торопил, шел рядом, ждал. На глаза девушки снова навернулись слезы, она склонила голову, пошла мельче и резче, спохватившись, замедлила шаг, задумалась.

— Вижу, что трудно вам ответить. Секрет, значит? Сердечное что-то, любовное? — Варламов положил на плечо Риты руку и, вздохнув, перешел на «ты»:

— Эх, доченька, вот ты что-то утаиваешь, и нам труднее поймать и уличить преступников. Если бы люди были смелее, активнее, правдивее!

— Я постараюсь рассказать. Но это не касается тех, это другое, — начала было Рита и опять смолкла.

— Не понимаю тебя, Рита, не понимаю. Бросила только что начатую работу, уехала. Даже отцу ничего не сказала. Потерял тебя и знакомый парень, с ног сбился, ошалел от горя.

— Правда? — глаза Риты оживились, спина выпрямилась.