Ночные фиалки (СИ)

– Я любил ее, мою Ренаведд, мою Рен, и ревновал ее так же сильно, – продолжал вампир. – Однажды я избил рыбака, что заметил красоту ее глаз, в ночи убил виноградника за похабный возглас… И что потом со мною случилось? Она убежала.

На последних словах Детлафф громко вздохнул, чувствуя странный вкус поражения на губах. Его серо-голубые глаза подернулись пеленой гнева, затаенной обиды. Ирена хмуро отвернулась к окну. В голосе вампира она слышала любовь, тлеющую и разложившуюся под напором времени, любовь, отнимающую все силы. Ренаведд предала его, убежала, и бьющееся в груди сердце оказалось заковано в толстую глыбу льда, оно теперь было спрятано, разбито.

– Я долго не верил в это, сомневался. Думал, что ее похитили или уволокли силой… Но в глубине души я всегда знал, Рен, что моя любовь просто сбежала, не оставив от себя и следа, и записки в оправдание.

– Зачем ты это рассказываешь? – дрогнувшим голосом спросила девчонка.

Он поднял взор, точно вот-вот заметив девчонку. Его Рен смотрела вперед, сжав губы до истонченной кривой полосы. Пальцы ее сжимались, не образуя аккуратного круглого кулачка, а в глазах стояла слякоть. Вампир улыбнулся почти грустно, края его губ синхронно двинулись вверх. Похоже, что его глупая девчонка – тоже ревнивица.

– Потому что я должен был сделать из случившегося вывод уже тогда, Рен, – ответил мужчина нехотя. – А я не стал.

– Я тебя не обманывала, – призналась дочь кузнеца, невольно хватаясь за свое запястье. – Он меня просто подвез.

– Да, я тебе верю, – сознался вампир тихо. – Прости меня, Рен, но пойми, как тяжело мне доверять… Любви.

Его рука накрыла ее дрожащую ладонь, Ирена набрала в легкие побольше воздуха. Ренаведд обманула его, обманула ее, решив, что глупая девка поверит пустым разговорам о невозможности их встречи. Рен поняла, что навлечет беду на всех троих, вручив Детлаффу ее послание, что несдержанный и вспыльчивый, он может наделать бед… Но что будет, если правду утаить? Вряд ли ему понравится.

Слушая просьбу дрожащих мышц, Ирена поднялась с места. В два коротких шага она добралась до вампира, осторожно наклонившись перед ним. Поцелуй у Рен получился халтурным. Ее мягкие, пусть и обветренные губы действовали неумело, но с подобающим моменту трепетом. Белая ладошка коснулась его щеки, тонкие пальцы ободряюще погладили кожу.

– Я напугал тебя, – проговорил Детлафф, обнимая ее за талию.

– Это уже неважно… Если такого не повторится, – добавила девчонка тихо, вспоминая его слова.

– Пора нам снимать швы, – вспомнил вампир, поднимаясь с места, встречая ее встревоженный взгляд. – Это не так уж больно, не бойся.

========== 17. Шрамы затягиваются ==========

Сев на кровать, Рен перестала дрожать. Белое покрывало под ней было сбито еще с прошлой ночи, теплые пальцы требовательно пробежали по ее холодной ноге. Девчонка послушно молчала, ожидала, доверившись своему личному лекарю. Детлафф ведь знал, что нужно делать дальше, а ей – знать необязательно.

Он сразу предупредил, что процедура это неприятная. Когда швы покидают стянутую вместе плоть – чувствуется легкая боль, легкая, но всегда ощутимая и противная. Все, что мог сделать вампир – боль притупить, отвлекая нервы от одного единственного чувства раздражения совершенно другими. Его шершавые пальцы выискивали на коже Рен выпуклые узелки, чуть оттягивали их вверх под недовольное шуршание сверху. Девчонка морщилась, ерзала, дергала ноющей ногой.

– Оставь их, пожалуйста, они же не мешаются, – шикнула она, отводя ногу в сторону. – Мне больно.

– Будет куда больнее, если они начнут в тебе гнить, Рен, – не без жалости в голосе заметил вампир.

В ответ Ирена отвела взгляд. Леденящая кожу мазь застыла на ее ноге, холодя нервы. Девчонка закусила губу, чувствуя, как Детлафф вытаскивает из нее очередную нитку. Это – вторая или уже третья? Она не считала, а вампир ведь просил. Только это скорее для отвлечения, чем из нужды. Вроде бы принято, что за счетом отвлекаешься, а время течет побыстрее, капая сквозь пальцы.

Вампир говорил, что швов всего было немного, называл ей точную цифру, но Рен забыла. Когда он вытаскивал уже четвертый, пациентка протяжно запищала. Она закусила губу, пальцами впиваясь в съехавшую набок простынь. Из глаз невольно брызнули слезы, хотя боль и не была самой сильной болью, когда-либо испытанной ею.

– Еще немного, – шепнул вампир, наклоняясь, целуя голую коленку девушки. – А потом все пройдет.

Но до этого «потом» еще оставалась пропасть времени, тянущегося болезненно долго. Девчонка откинула голову назад, чувствуя, как очередная ниточка покидает ее плоть, судорожно цепляясь за саднящую кожу. Больно. Последний узелок был маленьким, его Детлафф срезал с большим трудом, извлекая из раны обрывок аккуратного когда-то стежка. Его пальцы ласково прошлись по заживающей ране, послышался звук открывающейся склянки.