Ночные фиалки (СИ)

Вампир подключил руки, чувствуя каждую складку ее чувствительной кожи. Ее неудачные попытки удержать слабую дрожь коленей, аккуратные вздохи, вскрики – все только забавляло его, подогревая охотничий азарт. Детлафф продолжал, даже тогда, когда ладони девушки настойчиво надавили на его широкие плечи, отстраняя. Вампир знал, что она это только от робости.

Тело все равно выдавало кузнецкую дочку. Стоило его горячему языку коснуться чувствительного островка ее нервов, как Ирена вздрагивала, благодарно подаваясь вперед, моля о продолжении. Пальцы скользили легко, находя в ней желанный отклик, и вампир уже чувствовал силу собственного возбуждения, выраженную дискомфортом.

Рен не пыталась отстраниться. Детлафф не видел, но точно знал, что ее аккуратные губки в этот момент беззвучно шептали его имя. Язык чертил линии, рисовал неровные, скользящие круги, неся за собой странное чувство насыщения. Оно подбиралось медленно, следуя за проворным языком, Рен чувствовала его слабо, чувствовала, как оно растет под кожей. Волосы вампира щекотали ее ноги, его язык – ее естество.

Когда вздохи ее стали порывистее, а пальцы все сильнее сжимали простынь, когда ткань под ногтями начала трещать от натуги, вампир ускорился. Дразня, раззадоривая несмышленую в таком вопросе девчонку, заставляя ее и краснеть, и бледнеть, то притягиваясь, то отстраняясь.

– Дет… Детлафф, я, – дрожа, зашептала Рен.

Он и хотел бы ей ответить, но ведь пришлось бы прерваться. А этого вампир совершить не мог. Он припал, прирос к ее трясущимся в оргазме ногам, не отрывал жадного языка от не менее жадного тела, точно желая впитать в себя всю ее сладость. Маняще и робко, Ирена вскрикнула, выгнувшись в спине. Рен вскрикнула, отчаянно, но мягко, расслабляя уставшие ноги.

Детлафф отпустил ее, не решившись продолжить. Его возбуждение достигло своего пика, но разрядку он не получил, не желал пугать девчонку своим напором. Вампиру хватило и растерянного, уставшего выражения ее бледного лица, хватило легкого запаха пота и вина в воздухе.

– Ты уверилась в том, что и сейчас нравишься мне ничуть не меньше? – спросил мужчина, осторожно присаживаясь рядом с Иреной.

– Да, – на выдохе ответила она. – Только это немного… Необычно.

– Не волнуйся, – небрежно бросил вампир. – Ты к такому скоро привыкнешь.

Ответ его вогнал девушку в краску. Поправив юбку ночной рубахи, она не потянулась за бельем, но положила голову на плечо вампира. Ее волосы сбились, пальцы на руках – побелели. Девушка боялась смотреть собеседнику в глаза. Она чувствовала что-то неправильное в свершенном не так давно, боялась, что окажется права в своем предчувствии. Неужели мужчины и женщины могут вот так… Должны делать это вот так?

– А меня ты любишь? – полушепотом спросила девчонка, чувствуя, что вампир вздрогнул от неожиданности вопроса.

– Что? – слабо улыбнувшись, переспросил Детлафф.

Ему голос девчонки показался странным. Она неотрывно смотрела на пальто, повешенное на стул, точнее, на карман своего пальто. Вампир осторожно провел рукой по мокрому от пота лицу, пытаясь вспомнить, чем мог вызвать недоверие. Впрочем, копаться в мозгу ему долго не пришлось, ответ лежал на поверхности.

Огоньки свечей были задеты порывом холодного воздуха ночи. Рен закусила губу, опасливо отвернувшись к окну. Страх темноты появился у нее не так давно, с тех пор, как девчонке выпало сомнительно счастье: увидеть очи тьмы. Скользкие, глубокие, как океанская впадина. Эти глаза смотрели на нее в ответ, ища слабость и добравшись до нее. Слыша скрип кровати в ночи, кузнецкая дочка теперь вспоминала голодную Ориану и ее утробный рык, ее острые зубы в девичьей плоти, ее тонкие зрачки, бегающие из одного края глазного яблока в другой.

И теперь к этому жуткому образу добавился новый, более страшный. Любимый мужчина, первый ее мужчина, защитник и учитель… Вампир, рыскающий в ночи упырь, жаждущий и бессердечный, готовый на убийство во имя насыщения. Холодок бежал вдоль позвоночника, стоило девчонке только вспомнить взгляд его ледяных глаз, тон хриплого голоса. Он ведь все еще может разорвать ее надвое…

– Ты сказал, что любил ее, – тихо проговорила Рен, словно обижаясь или робея. – Твою Ренаведд. Но обо мне… Ты никогда не говорил, что любишь меня.

– А мне разве нужно об этом говорить? – чуть раздражаясь, спросил вампир. – Любовь, Рен, такая вещь, о которой не нужно напоминать лишний раз. Ее всегда видно, она – ярка, как звезды в ночи.

– А я бы хотела услышать, – пробормотала девушка.

Конечно, она бы хотела. Глупенькая дочь кузнеца, накормленная слащавыми историями про бедных принцесс и алчных драконов. Глупая, красивая и молодая. Если бы Детлафф не поймал ее первым, сейчас она могла бы быть в спальне какого-нибудь юнца, сына хозяина виноградника – в лучшем случае, или проезжего художника, что мог наобещать столичной девчонке горы золота.