Ночные фиалки (СИ)

Дари тихо спал в своем уголке, Рен же спать не хотела. Ночное примирение дало ей сил, хотелось бегать и прыгать, шуметь, кричать… Только теперь уже нельзя. Девушка скинула тяжелое черное пальто, осторожно повесив его на место, и остановилась посреди комнаты. Старые доски заскрипели, но брат не проснулся. Сквозняк на цыпочках пробрался в комнату, мягко коснулся черных волос девушки, приглаживая их, почти лаская. Ирена продолжала стоять неподвижно.

Конверт. Тот, в котором лежали деньги, девчонка спрятала в сундук с приданным, второй, с тайным посланием внутри, сейчас был в ее бледных руках. Ирена закусила губу, опуская взгляд вниз, к гладкой на ощупь бумаге. Без пометок, без печати или какой-либо записи сверху. Она должна была отдать его Детлаффу, как условилась с названной баронессой, должна была отработать полученные деньги.

Только монетка решила иначе. Честно сказать, девчонка сейчас и сама уже не знала, кто принял то решение. Она это или монетка, упавшая на нужную сторону? Впрочем, теперь это никакого значения не имело. Время ушло, Рен сжимала послание в руках, не зная, что следует сделать теперь.

Стол в комнате был всего один. Узкий и маленький, на нем нельзя было уместить многого. Кое-какие травы сушились здесь, чтобы не прилипнуть к полу, на самом краю стояли две свечи, залившие все вокруг тягучим белым воском. Ирена осторожно потянулась к свечам, в темноте чиркнув спичкой. Брат продолжал мирно посапывать в своей кровати, он только перевернулся на другой бок, не мог уже увидеть озарившего угол комнаты света.

Бумага шуршала в руках, касаясь сухой бледной кожи. Рен осторожно открыла конверт, ругая себя за вольность. Письмо нужно было просто сжечь, спалить его, поднеся к зажженному уже огню. Да, Дариуш проснулся бы от дыма, может, даже родители, но совесть Ирены была бы чиста.

Самообман. Горький и постыдный. Совесть ее была запятнана в тот момент, когда девчонка опрометчиво позволила мужчине, что не был ее мужем, сделать с нею нечто постыдное. Порядочные девушки так себя не ведут, Рен знала, знала, но все равно согласилась потерять свой «порядок» в его руках. Желание взяло верх над разумом. Вот и сейчас, пока дрожащие руки разворачивали сложенный вдвое листок, Рен игнорировала голос рассудка.

«Дорогой мой Детлафф!

Давно ли я обращалась к кому-то столь нежно? Давно ли я вообще произносила мое любимое имя, писала его на бумаге, с трепетом выводя каждую буковку, а? Теперь не вспомнить. А ты, наверное, часто обо мне вспоминаешь. Надеюсь, что ты-то должен об этом знать, держать в уме каждый прожитый день, наслаждаясь эхом потерянного позади времени. Я знаю, что для тебя все эти моменты пусть и минутной, а все же нежности значили куда больше, чем для меня: бессердечной в ту пору. Сейчас, клянусь, мне даже совестно за собственную холодность, но тогда она казалась привычной. Будто это тебе во мне и нравилось, отстраненность, мое безразличие».

Почерк был мелким, местами непонятным, но красивым. Петельки букв соединялись друг с другом так аккуратно, что Ирена сразу смекнула: баронесса училась письму не в сельской школе. У нее, наверняка, был частный преподаватель, который водил ее тонкой рукой по бумаге, пока та сама не запомнила все движения пальцев.

«Вижу, что ты уже нашел мне замену, Детлафф, но сердце мое отчего-то не разбито этой новостью. Милая девочка, признаю, но с ветром в голове. Никогда бы не подумала, что тебя интересуют именно такие барышни. Знаешь… Мне совсем не хочется требовать, но и молить о помощи я не намерена. Только попрошу тебя, Детлафф. Попрошу об одной услуге не на бумаге, попрошу тебя встретиться со мною этой ясной ночью и обменяться парой слов. Мне нужна твоя помощь. Ради всего, что между нами было, всего тепла, переданного из рук в руки. Прошу, Детлафф, навести меня у нашего с тобой холма, пока он еще не зарос крапивой, хорошо? Забудь свою вертихвостку хоть на пару часов, она не даст тебе забыться, поверь мне, я много раз пыталась. Тех чувств, тех встреч не повторить и не исправить. Помнишь, как мы проводили время под старым дубом, слушая треск его веток? Я хорошо помню, у меня все еще остался тот след от укуса».

Вертихвостка, ветер в голове… Нелестные эпитеты Рен не задели. Она разглядела в аккуратных, молящих о помощи строках ревность. Женщина, обманувшая доверие вампира, теперь просила его о помощи в награду за пережитое когда-то давно веселье. Забавная оплата для одноразовой девки.

Послание оказалось коротким, лаконичным и почти что жалостливым. В конце виднелась длинная подпись, составленная из завитков, треугольников и крючков. Ирена не могла представить себе ту темную, сильную женщину в плетеном кресле плачущей и упрашивающей, но тон повествования явно давал понять: она ластится перед ним, как ждущая ласки кошка. Девушка хмыкнула, отложив аккуратное письмо в сторону. Теперь нет надобности его отдавать, время уже ушло, встреча не состоялась.