Ночные кошмары и фантастические видения

«Мой милый пони». В середине восьмидесятых Ричард Бахман пытался написать роман под названием (само собой) «Мой милый пони». Главный герой романа – Клайв Бэннинг, убийца-одиночка, которого нанимают, чтобы собрать команду психопатов с аналогичным складом ума и убить на свадьбе нескольких влиятельных авторитетов преступного мира. Бэннинг и компания успешно выполнили заказ, превратив свадьбу в кровавую бойню, но работодатели кинули их и принялись отстреливать одного за другим. В романе рассказывается о попытках Бэннинга избежать катастрофы, которую он сам и вызвал.

Книга получилась неудачной, зачатой в несчастливое для меня время, когда многое из того, что начиналось очень даже хорошо, рушилось с диким грохотом. Ричард Бахман умер в тот самый период, оставив два произведения: практически законченный роман «Путь Машины», написанный под его псевдонимом Джордж Старк, и шесть глав «Моего милого пони». Будучи литературным исполнителем завещания Ричарда, я доработал «Путь Машины», переименовал его в «Темную половину» и опубликовал под своим именем (признав, разумеется, вклад Бахмана). «Мой милый пони» отправился на свалку… за исключением короткого «взгляда в прошлое»: Бэннинг, в ожидании нападения на свадьбу, вспоминает, как дедушка инструктировал его на предмет пластичности времени. Я нашел этот отрывок – практически завершенный рассказ, прямо-таки розу, выросшую на мусорной куче, и сорвал ее, преисполненный благодарности. Как потом выяснилось, рассказ занял достойное место среди нескольких хороших произведений, которые я написал в тот исключительно плохой для меня год.

Рассказ «Мой милый пони» впервые опубликовали в слишком дорогом (и слишком вычурном, на мой взгляд, разумеется) издании Музея Уитни. Позже он появился в более доступном (но все равно, на мой взгляд, слишком дорогом и вычурном) издании Альфреда А. Нопфа. А здесь, к моему удовольствию, я вижу его чуть подправленным и более четким, каким ему и полагалось быть с самого начала, одним среди многих, получше некоторых, похуже других.

«Извините, правильный номер». Помните, как в самом начале, за миллиард страниц до этой, я рассказывал о сборниках «От Рипли: хочешь – верь, хочешь – нет!»? Так вот «Извините, правильный номер» словно сошел со страниц одного из этих сборников. Мысль «а не написать ли телепьесу» пришла ко мне как-то вечером, когда я ехал домой после покупки пары туфель. Я ее буквально увидел, вероятно, потому, что трансляция фильмов по телевидению имеет большое значение. Написал я пьесу практически в том виде, в каком она здесь представлена, в два присеста. Мой агент на Западном побережье – тот самый, что занимается продажей прав на экранизацию, – получил пьесу в конце недели. В начале следующей недели Стивен Спилберг прочитал ее, думая использовать в телесериале «Удивительные истории», который тогда снимался (но еще не вышел в эфир).

Спилберг от этого сценария отказался – по его словам, для «Удивительных историй» они подбирали что-то более оптимистичное, – и я отослал «Номер» моему хорошему другу, с которым сотрудничал много лет, Ричарду Рубинштейну. Он тогда выпускал сериал «Сказки темной стороны», выходивший на нескольких каналах. Не могу сказать, что Ричард воротил нос от счастливых концовок – думаю, хэппи-энд он любит ничуть не меньше, чем любой из нас, – но он никогда не отворачивался от чего-то депрессивного. В конце концов, именно он продюсировал «Кладбище домашних животных» (думаю, после конца семидесятых из всех голливудских фильмов смертью главного героя закончились только «Кладбище домашних животных» и «Тельма и Луиза»).

Ричард купил «Номер» в тот самый день, когда его прочитал, и запустил в производство через неделю или две. Месяцем позже, если меня не подводит память, «Номер» вышел в эфир… как премьера сезона. Насколько я знаю, он едва ли не быстрее всех других проделал путь от написания до выхода в эфир. Этот вариант, между прочим, – самый первый, чуть длиннее и основательнее того, что пошел в работу, потому что по бюджетным причинам пришлось ограничиться только двумя декорациями. «Номер» включен сюда как пример еще одной формы изложения истории… другой, но ни в чем не уступающей всем прочим.

«Перекурщики». Летом девяносто второго года я шел по Бостону и искал нужный мне дом, который словно прятался от меня. В конце концов я его, конечно, нашел, но прежде нашел эту историю. По городу я бродил в десять утра и вскоре начал замечать людей, кучкующихся перед каждым офисным высотным зданием. Причем состав этих групп, казалось, опровергал все социологические каноны. Плотники запросто болтали с бизнесменами, уборщики – с элегантно причесанными женщинами в деловых костюмах, курьеры – с исполнительными секретарями.