Ночные кошмары и фантастические видения

«Скреб-поскреб». Моя любимая разновидность рассказа, когда события происходят сами по себе. В романах и фильмах (за исключением фильмов с такими актерами, как Сильвестр Сталлоне и Арнольд Шварценеггер) положено объяснять зрителю, что происходит и почему. Позвольте мне кое-что вам сказать, друзья и соседи: я терпеть не могу таких объяснений, и мои усилия в этом направлении (скажем, модифицированный ЛСД и возникшие под его воздействием изменения в ДНК, результатом которых стали пирокинетические способности Чарли Макги в «Воспламеняющей») удачными не назовешь. Однако в реальной жизни крайне редко случается то, что кинопродюсеры в этом году называют «мотивационной красной нитью». Вы это заметили? Не знаю как насчет вас, но меня никто не ссудил руководством к действию. Я барахтаюсь как могу, понимая, что мне никогда не выбраться живым, но прилагаю все силы к тому, чтобы не напортачить слишком сильно.

В рассказах автору иногда еще дозволяется сказать: «Так вышло. Не спрашивайте меня почему». История бедного Говарда Милты и есть такой рассказ, и мне кажется, что его попытки разобраться с пальцем, который высовывается из сливного отверстия в ванной во время телевикторины, – идеальная метафора на тему того, как мы справляемся с неприятными сюрпризами, которые жизнь припасла для каждого из нас: опухолями, несчастными случаями, жуткими совпадениями. Это уникальная возможность для фантастического рассказа – ответить на вопрос: «Почему плохое случается с хорошими людьми?» – «Да ладно вам… и не спрашивайте». В фантастическом рассказе такой мрачный ответ, похоже, нас устраивает. В конце концов, это может быть главной положительной особенностью жанра: он открывает окно (или шторку в исповедальне) на экзистенциальные аспекты наших смертных жизней. Это не вечное движение… но тоже неплохо.

«Рок-н-ролльные Небеса». Как минимум две истории в этом сборнике происходят, как говорит главная героиня этого рассказа, «в странном городке». Один – «Рок-н-ролльные Небеса», второй – «Сезон дождя». Найдутся читатели, которые подумают, что я слишком часто наведывался в «странный городок», а некоторые, возможно, отметят сходство между этими двумя рассказами и историей, написанной мною раньше. Я говорю о «Детях кукурузы». Сходство есть, но означает ли это, что «Небеса» и «Сезон» – сползание в самоповторы? Вопрос деликатный, и каждый читатель должен ответить на него самостоятельно, но для меня ответ – нет. (Разумеется, разве я мог сказать что-то другое?)

Есть большая разница – во всяком случае, для меня – между работой в определенном жанре и самоповторами. Возьмите, к примеру, блюзы. Для блюзов есть только две последовательности аккордов, да и у них много общего. А теперь ответьте мне: раз Джон Ли Хукер играет почти все, что написал, в тональности ми или в тональности ля, означает ли это, что он летит на автопилоте, вновь и вновь повторяя одно и то же? Многие поклонники Джона Ли Хукера (не говоря уже о поклонниках Бо Диддли, Мадди Уотерса, Ферри Льюиса и прочих) скажут Вам, что это не так. Дело не в тональности, в которой играют, скажут Вам aficionados[87], а в душе, которую в нее вкладывают.

То же самое и здесь. Есть определенные архетипы ужастиков, которые возвышаются, как столовые горы в пустыне. Дом с привидениями; мертвец, поднимающийся из могилы; странный городок. Но рассказы не об этом, если Вы понимаете, о чем я. По большому счету, это литература нервных окончаний и мышечных рецепторов, то есть главное в таких рассказах – что Вы чувствуете. Что я чувствовал здесь – побудительный мотив для написания этой истории, – так это пробирающую до костей дрожь от осознания, что многие рокеры умирали молодыми или при скверных обстоятельствах (настоящий кошмар для экспертов страховых компаний). Многие юные поклонники музыки считают высокую смертность романтичной, но когда составляешь список от The Platters до Ice T, как это сделал я, начинаешь видеть темную сторону, сторону ползущего Змея. Именно это я и пытался выразить в рассказе, хотя думаю, что история начинает по-настоящему двигаться, и затягивать, и пугать, и вызывать дрожь только на последних шести или восьми страницах.

«Домашние роды». Это, вероятно, единственный рассказ в сборнике, который я написал по заказу. У Джона Скиппа и Крейга Спектора («Свет в конце», «Мост» плюс еще несколько добротных романов в духе сплаттерпанка) возникла идея выпустить сборник рассказов о мире, в котором власть захватили зомби Джорджа Ромеро из его трилогии «Мертвецов» («Ночь…», «Рассвет…», «День…»). Идея вспыхнула в моем воображении, как «римская свеча», и результатом стал рассказ, действие которого разворачивается на островке у побережья штата Мэн.