Ночные крылья. Человек в лабиринте. Полет лошади

— Я пытался и раньше. Но ты меня не слушал.

— Да, да. Эти мои чертовы монологи! — Мюллер рассмеялся. — Нед, я ждал много лет, чтобы увидеть это. Эта клетка действительно открывается. Смотри, как быстро исчезают прутья в мостовой. Это очень странно, Нед. До сих пор они ни разу не открывались дважды в год, а тут второй раз за одну неделю…

— Может быть, ты просто не замечал этого, — предположил Раулинс. — Может быть, ты спал, когда они…

— Ладно, смотри!

— Как ты думаешь, почему они открываются именно в эту минуту?

— Повсюду вокруг враги, — сказал Мюллер. — Меня город уже принимает за своего. Я — постоянный житель. Слишком долго я нахожусь здесь. А теперь смысл, наверное, заключается в том, чтобы запереть тебя. Врага. Человека.

Клетка раскрылась полностью. Не было видно ни следа от прутьев, разве что на тротуаре остался ряд небольших отверстий.

— Ты пытался когда-нибудь что-нибудь поместить в эту клетку? — спросил Раулинс. — Какое-нибудь животное?

— Разумеется. В одну из них я засунул здоровую убитую зверюгу. Клетка не закрывалась. Тогда я поместил в нее несколько небольших пойманных зверьков. Я их связал и сунул живьем. И она опять не закрылась, — Мюллер нахмурил брови.

— Однажды я даже сам вошел, хотел проверить, закроется ли клетка автоматически, почувствовав живого человека. И тоже ничего не произошло. Я тебе советую: не ставь таких экспериментов, когда очутишься в одиночестве. — Он замолчал, а потом спросил через минуту: — Ты хотел бы помочь мне в ее исследовании? А, Нед?

Раулинс заколебался. Разреженный воздух неожиданно как огнем начал жечь ему легкие.

Мюллер спокойно продолжал:

— Ты только войди в нишу и постой там пару минут. Посмотрим, закроется ли клетка, чтобы задержать тебя. Это стоит проверить.

— А если она закроется? — поинтересовался Раулинс, не отнесясь к этому предложению серьезно. У тебя есть ключ, чтобы выпустить меня из нее?

— Мы всегда можем выломать эти прутья.

— Это было бы уничтожение для того, чтобы выпустить меня. Ты сам говорил мне, что не позволишь ничего разрушать в лабиринте.

— Временами приходится уничтожать для того, чтобы обрести знания. Ну же, Нед, войди в эту нишу!

Мюллер произнес это странным приказным тоном. Теперь он замер в каком-то причудливом ожидании, полупригнувшись, уткнув руки в бок. Словно сам собирается броситься в клетку, подумал Раулинс.

Тихонько прозвучал голос Бордмана:

— Сделай это, Нед. Войди. Покажи, что ты ему доверяешь. Ему-то я доверяю, подумал Раулинс, а вот этой клетке — нет.

Он тревожно представил себе, как в клетке, едва успеют сомкнуться прутья, провалится пол, и он рухнет куда-нибудь в подземелье прямо в чан с кислотой или в море огня. Лобное место для плененных врагов. Где взять уверенность, что это не так?

— Войди туда, Нед, — прошептал Бордман.

Это был великолепный жест и совершенно безумный. Раулинс переступил ряд отверстий и повернулся спиной к стене. Почти немедленно прутья выскочили из своих гнезд и, не оставляя ни щели, заперли его. Не произошло ничего из тех ужасов, которые он ожидал, но он стал узником.

— Интересно, — сказал Мюллер. — Скорее всего, клетка реагирует на интеллект. Поэтому и не получились проверки с животными. И живыми, и мертвыми. А ты что об этом думаешь, Нед?

— Я рад, что помог тебе в твоих изысканиях. Но был бы рад еще больше, если бы ты выпустил меня отсюда.

— Я не могу управлять этими прутьями.

— Но ты говорил, что можешь их выломать.

— Зачем так сразу браться за разрушение? Подождем с этим, ладно? Может быть, она сама откроется. Я принесу тебе что-нибудь перекусить, если ты захочешь. В клетке ты в полной безопасности. А твои коллеги не переполошатся, если ты не вернешься до наступления сумерек?

— Я им сообщу, — кисло сказал Раулинс. — Однако я надеюсь, что до тех пор я отсюда выберусь.

— Не горячись, — услышал он голос Бордмана. — В худшем случае, мы сами можем извлечь тебя оттуда. А сейчас поддакивай Мюллеру в чем только сможешь, пока окончательно не завоюешь его симпатию. Если ты меня слышишь, коснись правой рукой подбородка.

Раулинс коснулся подбородка правой рукой.

Мюллер сказал:

— Ты достаточно смел, Нед. Или глуп. Порой я не уверен, не одно и то же ли это. Но я в любом случае благодарен тебе. Мне надо было знать, как обстоит дело с этими клетками.

— Видишь, и от меня есть какая-то польза. Значит люди, несмотря ни на что, не такие уж чудовища.

— Сознательно — нет. Мерзка лишь та гниль, что в глубине их естества. Ну, напомню тебе, — Мюллер подошел к клетке и ухватился руками за гладкие прутья, белые как кость, — то, что под черепной коробкой. Сам я, разумеется, никогда не смогу ощутить этого. Разве что выведу путем экстраполяции по реакции окружающих. Это должно вызывать отвращение.

— Я бы смог к этому привыкнуть, — сказал Раулинс. Он уселся на полу клетки по-турецки. — После возвращения на Землю с Беты Гидры IV ты никак не пытался избавиться от этого?

— Я беседовал со специалистами по перевоплощениям. Но они не смогли разобраться, какие перемены произошли в моих нервных связях, и поэтому не знали, что делать. Мило, правда?