Ночные крылья. Человек в лабиринте. Полет лошади

— Мы отправимся туда сегодня после полудня, Нед. Переночуем в главном лагере. Утром отправимся к Уолкеру и Патронелли в зону «Е». А потом уже ты дойдешь до самого центра и отыщешь Мюллера.

— А ты зачем идешь, Чарльз?

— Чтобы помогать тебе.

— Но ведь ты и так сможешь находиться в контакте со мной, — заметил Нед. Тебе нет необходимости рисковать.

Бордман задумчиво потер подбородок.

— Дело тут состоит к сведению риска до минимума, — пояснил он.

— Как это?

— В случае каких-либо трудностей мне пришлось бы спешить с помощью. Я предпочитаю на всякий случай ждать в зоне «F», чем добираться до тебя снаружи.

— А какого рода трудности могут возникнуть передо мной?

— Мюллеровское упрямство. Очень трудно найти доводы, убедившие бы его сотрудничать с нами, и он не из тех людей, с кем легко договориться. Я помню его с тех времен, когда он вернулся с Беты Гидры IV. Покою от него нам не было. Собственно, он и до этого никогда не был уравновешенным. Он имел право быть разобиженным на весь мир. Но хлопот с ним… Он — как птица приносящая несчастье. Тебе еще придется намучиться с ним.

— В таком случае, может ты пойдешь со мной?

— Исключено, — возразил Бордман. — Если он только узнает, что я нахожусь на этой планете, мы от него ничего не добьемся. Ведь это я отправил его к гидрянам. В результате я виноват, что он ушел из мира и спрятался в одиночестве. Если бы я ему показался, он, скорее всего, убил бы меня.

Раулинс содрогнулся от этой мысли.

— Нет. Не мог он настолько сделаться дикарем.

— Ты его не знаешь. Не знаешь, каким он был. Насколько он переменился.

— Если он такой холодный и равнодушный, как же можно вызвать в нем симпатию к кому-либо?

— К нему отправишься ты. Искренний, заслуживающий симпатии. Тебе не придется притворяться. Ты скажешь ему, что прибыл сюда с археологической экспедицией. Не проговорись, что мы с самого начала знали о нем. Скажи, что мы знаем это с той минуты, как на него наткнулся робот… и ты узнал его, поскольку помнишь его с тех времен, когда он дружил с твоим отцом.

— Мне упомянуть об отце?

— Конечно же! Представься ему. Это единственный способ. Скажи, что твой отец погиб, а это твоя первая космическая экспедиция. Пробуди в нем сочувствие.

— Не сердись на меня, Чарльз, но я должен признаться тебе, что все это мне совершенно не нравится. Вся эта ложь.

— Ложь? — глаза Бордмана загорелись. — Разве ты не сын своего отца, и это не первая твоя миссия?

— Но ведь я же не археолог.

— Ты бы предпочел сказать ему, что мы прибыли сюда в поисках Мюллера? Подумай о нашей цели, Нед!

— Ладно. Цель оправдывает средства. Мы прилетели сюда, чтобы уговорить Мюллера сотрудничать с нами, так как кажется, что лишь он может избавить нас от опасности, — произнес Раулинс безразлично. — Так что мы вправе прибегнуть к любым способам.

— Вот именно. И не смейся, как идиот.

— Прости, Чарльз. Но мне неприятно, что придется врать Мюллеру.

— Он нам нужен.

— Я понимаю, Чарльз.

— Ты нам тоже нужен. Сам я, увы, не могу сделать это. В его глазах я — чудовище. А к тебе он может отнестись с симпатией. Ты — сын его друга.

— Врать ему, чтобы он дал согласие.

— Перестань, Нед.

— Продолжай, что мне дальше делать?

— Постарайся с ним подружиться. Не торопись. Пусть ему захочется, чтобы ты навещал его.

— А что если мне станет дурно от его присутствия?

— Попытайся скрыть это от него. Это наиболее трудная часть твоего задания.

— Самая трудная часть — это ложь.

— Это ты так считаешь. Приложи все усилия, разговори его. Дай ему понять, что ты тратишь время, которое должен был бы посвятить научной работе, и то эти болваны, эти сукины сыны, руководители экспедиции, не хотят, чтобы ты имел с ним что-либо общее, но ты его любишь, ему сочувствуешь, и для них же будет лучше не вмешиваться.

— Мне упомянуть о другой Галактике? — спросил Раулинс.

— Вскользь. Время от времени упоминай, чтобы дать ему пищу для размышлений. Но не слишком часто. И не намекай, что он нам нужен, понял? Если он сообразит, что мы хотим его выманить, нам конец.

— Но каким образом я должен уговорить его покинуть лабиринт без объяснений того, зачем мы хотим, чтобы он вышел?

— Об этом я еще не думал, — произнес Бордман. — Я дам тебе указания позже.

— Я понимаю, что ты подразумеваешь. Ты собираешься заставить меня произнести ложь, так что просто боишься сказать об этом сейчас, потому что тогда я просто откажусь от этой затеи.

— Нед…

— Извини. Но зачем нам выманивать его оттуда уловками? Мы можем сказать ему, что человечество нуждается в нем.

— Ты считаешь, что это этично?

— Это как-то чище. Возьмем его силой, в конце концов.

— Недостаточно, — заявил Бордман. — Это слишком рискованно. Он может попытаться покончить с собой.

— Надо произвести парализующий выстрел, — предложил Раулинс, — а потом спящего вынести из лабиринта.

Бордман покачал головой.