Ночные легенды

Эдвард прикинул, насколько сложнее было бы приобрести что-нибудь повкуснее крови грызуна; получалось, совсем несложно.

– А как насчет вина? – предположил он.

– Ну так вино же не кровь, дорогуша? – ответила мисс Фрум ласковым тоном учительницы, вразумляющей школьного недоумка вроде тех, что хлебают из чернильниц и забывают, когда надо попроситься в туалет.

– А зачем вообще кровь? – спросил Эдвард недоуменно. – В смысле, ведь у людей ее пить даже и не принято?

Мисс Фрум аккуратно, с легким пренебрежением, прихлебнула из чашки.

– Возможно, вы правы, но это все, что я могу употреблять. Это единственная пища, которая мной усваивается. Без нее я бы умерла. Кровь в принципе может быть любая, хотя козья… Козья, пожалуй, излишне терпковата. Таким образом, крысиная кровь – это мое последнее прибежище.

Эдвард тяжело опустился на стул.

– Вам, наверное, все это тяжеловато? – спросила мисс Фрум участливо.

Она легонько погладила его ладонь. Кожа ее почти просвечивала; Эдварду показалось, что он видит сквозь нее кости.

– Что ж это за человек такой, который пьет кровь? – покачал головой Эдвард, сокрушаясь такой ужасности.

– Да нет, не человек, – вздохнула мисс Фрум. – Им я, пожалуй, зваться больше не могу. Для меня уместней другое слово, хотя мне не нравится, когда его употребляют. У него такие… негативные коннотации.

Эдвард ощутимо напрягался, пытаясь понять, что же это за слово. Сообразительностью он не блистал, чем, собственно, и был мисс Фрум симпатичен.

– Слово, слово… – все еще гадал Эдвард. – Уж не?..

Мисс Фрум его опередила.

– Да, – чуть передернувшись, сказала она. – Оно самое.

Эдвард рывком отодвинулся от нее – даже, можно сказать, отпрянул, пока не понял, что уперся спиной в угол.

– Не подходите ко мне! – выпалил он и, лихорадочно нашарив под рубахой, выставил наружу серебряный крестик. Крестик был мелкий, с полдюйма, и едва виднелся между большим и указательным пальцами.

– Ой, да не глупите вы, – горько усмехнулась мисс Фрум. – Ничего я вам не сделаю. И уберите это. От него все равно толку нет.

Секунду-другую Эдвард еще продолжал крестик держать, а затем стыдливо упрятал его обратно под рубашку. Тем не менее от скрытой угрозы за столом он все равно держался как можно дальше. Глаза его шныряли в поисках возможного оружия в случае нападения, но единственным увесистым предметом здесь был фруктовый пирог.

– То есть это все неправда, насчет крестов и всякого такого? – неуверенно спросил он.

– Конечно, нет, – ответила мисс Фрум с некоторой даже обидой.

– А как насчет того, чтобы наружу выходить только ночами?

– Эдвард, – терпеливо произнесла мисс Фрум. – Мы с вами полдня работали в саду. Пока не стемнело.

– Ах да, точно, – спохватился юноша. – Верно. Ну а насчет кола сквозь сердце?

– А вот это срабатывает, – согласилась мисс Фрум. – Но оно бы сработало и с кем угодно, верно? То же самое можно сказать и об отрубании головы, хотя этого я на себе, признаться, тоже не испытывала.

– Ну а бросить в быструю реку?

– У меня медали по плаванию, – сказала мисс Фрум. – Еще со школы.

– А чеснок? – уже с тающей надеждой перечислял Эдвард.

– Мне до него дела нет, – отмахнулась мисс Фрум. – Ну, разве что в качестве приправы.

– Сон в гробу?

– Да будьте же вы серьезны! – потеряла наконец терпение мисс Фрум.

Эдвард немного подумал.

– Послушайте. За исключением питья крови, вы уверены, что вы, э-э… ну, сами знаете что?

– Гм, – собралась с ответом мисс Фрум. – «Питье крови», как вы это называете, вполне существенная часть этого «сами знаете чего». Вдобавок я очень стара – старее, чем кажусь; старее даже этой деревни. Я то, что я есть, и была такой долгое, долгое время.

– Но ведь, э-э… ваши нападают на людей, разве не так?

– Лично я нет, – сказала мисс Фрум. – Я любительница спокойной жизни. Если начать напропалую кусать людей и пить их кровь, через какое-то время это станет непременно заметно. Проще охотиться на диких животных, на худой конец, поймать кошку, а то и приложиться к коровьей шее, хотя это не очень гигиенично. – Она печально вздохнула. – К сожалению, моя предвзятость к охоте на людей означает, что мои силы вот уже несколько десятилетий иссякают. Я уж даже толком не знаю, как прикладываться к корове, и вот теперь дошла до крыс. А ведь их нужно с полсотни, чтобы их питательную ценность уравнять хотя бы с пинтой человеческой крови. Вы представляете, насколько это сложно – изловить полсотни крыс?

Эдвард прикинул, что, наверное, это в самом деле очень непросто.

– Хотя, если экономно растягивать, то одной пинты мне хватает на несколько месяцев, – заключила она. – Во всяком случае, хватало раньше, но теперь я слабее, чем была. Скоро я начну стареть, и тогда…

Она умолкла. По ее бледной щеке скатилась единственная слезинка, оставив за собой блесткую дорожку влаги, как будто по матовой льдине медленно съехал мелкий искристый алмаз.

– Спасибо вам за помощь по саду, – сказала она тихо. – Но, пожалуй, сейчас вам лучше уйти.

Эдвард растерянно смотрел, не зная, что ответить.