Ночные любимцы

Когда ЭР-1 впервые увидел Антонину Антоновну, она успела закончить оптико-механический институт и работала в лаборатории… впрочем, это к делу не относится. Роковые обстоятельства, всемогущий случай или невесть чьи происки заставили эксперта, едучи на велосипеде, врезаться в сосну напротив домика-пряника, в котором Пестрецовы снимали мини-веранду с таковыми же комнатой и кухнею; вследствие чего он открыл калитку и через узкие эти врата, не чуя беды, пошел попросить гаечный ключ. На крылечке сидела Антонина Антоновна и играла с пушистым котенком. У нее у самой волосы и ресницы были пушистые. Она подняла на ЭР-1 карие глаза, и он прекратил свое существование в прежнем качестве. Он увез гаечный ключ с собой с тем, чтобы приехать его возвращать. Два дня оттягивал он удовольствие, к вечеру третьего дня отправился, присовокупив к гаечному ключу огромный букет; в оный по рассеянности влепил несколько орхидей и пару цветов, аналогичных цветам его планеты.

— Что вы, — сказала Антонина Антоновна одновременно на извинения ЭР-1 и на его букет.

Один из абонентов, обрывавших ее рабочий телефон и вытаптывающих траву вокруг домика-пряника, с ненавистью достал из колодца ведро воды и поставил букет на крыльцо.

Назавтра в обличье высокого молодого красавца с аполлонийским профилем (поскольку он решил, что в своей возрастной роли при небольшом росте и неказистой внешности не произвел на Антонину Антоновну впечатления) ЭР-1 поднес маме-поварихе две увесистых кошелки и проник на участок домика-пряника, где до вечера помогал Антону Пестрецову чинить обратный клапан электронасоса. Красавица с котенком мелькала за цветными стеклышками веранды, спускалась с крыльца, загорала, варила варенье. Он, как некогда выражались, имел счастье ее лицезреть. Пару раз обратился он к ней; она мило улыбнулась и отвечала, но заинтересовал он ее в виде прекрасного юноши ничуть не более, чем в прежнем обличье.

Уходя, он оставил на крылечке и на щеколде калитки два микротелепередатчика. Теперь он наблюдал за ней когда хотел. По ночам он смотрел сны с продолжением, в которых она выступала в главной роли неизменно; менялись только эпохи, костюмы и антураж. Телефон ее рабочий он блокировал. Сотрудники и сама Антонина Антоновна несколько удивились внезапному затишью; через несколько дней звонки возобновились; но теперь звонил только ЭР-1 на разные голоса. Сотрудники успокоились, а Антонина Антоновна по-прежнему внимала телефонным текстам с безразличием и терпением.

В виде почтальона приносил он ей письма, газеты и журналы; в образе продавца взвешивал для нее виноград; все ее попутчики в пригородных поездах — это был он: супермены в замшевых пиджаках, туристы с гитарами и транзисторами, любители-рыболовы и спортсмены-профессионалы, юные пионеры и даже старушки с вязанием. Теперь он знал ее мелкие привычки, ужимки, родинки; он знал ее вкусы и капризы; знал ее платья, содержимое ее сумок, содержание книг, которые она читала. Он надеялся, что станет ей необходим как воздух. Но Антонина Антоновна была словно заэкранированная, — такая же, как прежде: милая, улыбающаяся, чуть сонная и равнодушная совершенно.

ЭР-1 лихорадочно стал читать местные произведения о любви. Разноязычные тексты всех времен и народов витали вокруг него. Из всех этих текстов слагался неотразимый образ Пестрецовой.

«Хотел бы быть твоим, Семенова, покровом,» — читал ЭР-1 отчаянно. — «Или собачкою…»

Сонмы авторов наперебой, как антонинины абоненты, сообщали, чем бы они хотели быть для своих любимых: тенью дерева и пояском платья, перчаткой с руки и обувью с ножки, землею, по которой избранница ступает и воздухом, коим она дышит. И тому подобное.

ЭР-1 для начала оборотился соломенной шляпкою и двое суток служил верой и правдою тенью и сенью и наблюдал крупным планом чаши ее пушистых завитых, пахнущих шампунью и солнцем, волос. На третий день Антонина Антоновна забыла шляпку в электричке.

Он перебывал по очереди журналом мод, бусами, зубной щеткой, деревом на пляже, газированной водой, внезапным дождем и бездомной собакой. В последней роли ежедневно грыз кости, которыми она его кормила.

Узнав, что Пестрецова собирается отправиться с сотрудниками в театр, ЭР-1 выступил как заезжий тенор. Он очаровал всех. Когда он спел:

Сердце красавицы
Склонно к измене… —

зал неистовствовал. После спектакля ожидала его у театра толпа поклонниц. Антонины Антоновны среди них не было.