Ночные окна

Этот жуткий вопль исторгся из горла Владимира Топоркова. Он встал на подгибающихся ногах, сделал шаг в мою сторону, а затем рухнул на пол. Алексей продолжал сидеть на стуле у окна, буквально оцепенев. Левонидзе бросил папку на стол, словно ставя последнюю точку в «игре».

– Нужно позвать Жана, чтобы прибрать тут, – произнес я, глядя на бесчувственное тело.

Я медленно шел по аллее парка, обдумывая случившееся. За мной плелись Бижуцкий (Б.Б.Б.) и прихрамывающий физик-ядерщик, опирающийся на тяжелую трость из сандалового дерева. Тарасевич расчесывал пышную бороду и ухмылялся, а Бижуцкий продолжал вещать:

– …так какого же хряка они хотели зарезать? И кто были эти двое – мужчина и женщина? Один из них, несомненно, мой сосед Гуревич. Но то, что вместе с ним находится моя жена, в этом я уверен не был. И сколько бы ни заглядывал украдкой в окно, определить не мог, поскольку женщина сидела за китайской ширмой. Высовывались лишь ее ноги в белых шелковых чулках. Дама не то смеялась, не то тихо рыдала. А взъерошенный Гуревич в нижнем белье, расхаживая по комнате с бутылкой портвейна, походил на пузатого сатира, соблазняющего (или уже соблазнившего?) нимфу. Да еще эта чертова луна над моей головой буквально давила на меня своим тяжелым свинцовым диском. И тут я вдруг почувствовал, что за моей спиной кто-то стоит, едва ли не дышит в затылок Я похолодел от накатившего на меня ужаса…

– Это был сам хряк на задних лапах, – сказал Тарасевич и заржал, как мерин, да еще замахал на Бижуцкого тростью.

– Ну вас! – обиделся Борис Брунович. – Несерьезный вы человек, как вам только водородную бомбу доверили…

– Водородные бомбы – позавчерашний день, – усмехнулся физик-ядерщик. – Сейчас в моей лаборатории разработали оружие нового поколения. Маленькая коробочка в термостате, а внутри – атомарный йод с некоторым реагентом. Химические составы входят в соединение, когда коробочку вынимаешь из термостата. Оставляешь эту штуковину в супермаркете какой-нибудь европейской столицы и уезжаешь. Через два часа четырех кварталов нет. Ой, чего это я вам говорю? Я же подписку о неразглашении давал. Впрочем, не важно, плевать. Все равно весь мир катится к черту.

– Пожалуй, – согласился Бижуцкий.

Чтобы не встретиться с ними, я свернул на боковую тропинку. «Итак, с Топорковыми все выяснилось. Или еще не все? Сейчас Владимира перенесли в одну из жилых комнат на втором этаже. Его сердечный приступ оказался не так опасен. Я сделал укол и велел Параджиевой никого не пускать к больному. Ему требовался полный покой. Но и Алексей Топорков решил не покидать клинику, по крайней мере, в течение ближайших суток. Я позволил ему остаться. Может быть, зря, как мне вдруг подумалось теперь, когда я вспомнил его леденящий взгляд, словно он смотрел на меня из глубины бездонного черного колодца.

Странно, но точно такой же взгляд был и у идущего мне навстречу человека с рыжими усами, рядом с которым вышагивал Левонидзе.

– Знакомьтесь – Волков-Сухоруков, Федеральная служба безопасности, следователь по особо важным делам, – представил мне своего спутника Георгий.

Я пожал протянутую руку. Волков-Сухоруков чуть улыбнулся уголками губ. Глаза у него были желтоватого цвета.

– Боже мой! Сам господин Тропенин, легендарный кудесник по выпрямлению мозговых извилин! – с наигранным восторгом сказал он. – Неужели это не сон, а явь? О вас в столице ходят такие слухи… что страшно делается. Но я представлял вас гораздо старше. Как Фауста.

– Полегче, Вася, не гони пургу, – грубовато оборвал его Левонидзе. – Александра Анатольевича в смущение все равно не введешь. Давайте лучше перейдем сразу к делу.

Мы выбрали одну из укромных беседок и уселись. Волков-Сухоруков тотчас же начал раскуривать трубку. Попыхтев минуты три, он снова с любопытством уставился на меня, словно это не он, а я должен был что-то поведать ему. Но я и сам большой любитель длинных театральных пауз. Первым не выдержал Левонидзе, начав ерзать по скамье.

– Говори уже, не тяни резину, – сказал он.

– Ах да! – будто очнулся Волков-Сухоруков. – И впрямь, чего мы просто так сидим и молчим? Дело есть дело. Это прежде всего. Вся штука в том, что в вашей клинике, Александр Анатольевич, скрывается опасный преступник

Он почему-то подмигнул мне своим желтым глазом, словно я-то и был этим опасным преступником, наконец-то пойманным Волковым-Сухоруковым.

– Ш-м… – неопределенно произнес я.

– Так в чем вопрос? – спросил Левонидзе. – Ты уже знаешь, кто это? Пойди и арестуй.

– В том-то и дело, что личность этого человека нам неизвестна, – отозвался следователь. – Мы даже не имеем представления – мужчина это или женщина. Сколько ему лет и как он выглядит.

– Забавно! – усмехнулся Георгий, – В мои времена в работе следователей было больше здравого смысла. А ты не ошибаешься, Вася?

– Нет, – вздохнул рыжеусый. – Рад бы ошибиться, но все следы ведут сюда, в клинику.

– Я лично изучал биографии каждого из наших пациентов, – сказал мой помощник. – Посторонний, случайный человек попасть в клинику просто не может. Тем более преступник