Ночные откровения

Они стояли бедром к бедру, и Элиссанда явственно ощутила отвердевшую плоть, становящуюся еще тверже.

А затем она больше ничего не чувствовала, потому что подлетела вверх. Приземление на кровать вышибло из нее почти весь воздух и превратило комнату в вертящийся калейдоскоп. Но, силы небесные, как же он могуч! Элиссанда весила добрых девять с половиной стоунов, а он поднял и швырнул ее, словно букет невесты.

Маркиза улыбнулась мужу.

– Прекрати, – процедил тот сквозь стиснутые зубы.

Никогда больше не улыбаться – именно так она и намеревалась поступить. За неожиданное понимание Элиссанда улыбнулась супругу с еще большим чувством. Пожалуй, следует пересмотреть полный запрет на улыбки. Временами это даже приятно, вот как сейчас, когда ты вырвалась из заточения, и теперь свободна, счастлива и в ладах со всем миром.

– Иди ко мне, – поманила она мужа пальцем.

На сей раз он послушался. Угрожающе нависнув над женой, маркиз обхватил ладонями ее лицо.

– Послушай и слушай внимательно, если способна соображать своей взбалмошной бестолковой головой: нет. Ты сумела заманить меня в ловушку и вынудить жениться – но ты не заставишь меня спать с тобой. Скажи еще хоть слово – и я сегодня же аннулирую этот чертов брак и отправлю тебя обратно в тот сумасшедший дом, из которого ты сбежала. Так что заткнись и убирайся отсюда!

Элиссанда продолжала улыбаться мужу. Когда он говорит, его губы двигаются так завораживающе… Надо будет попросить, чтобы лорд Вир ей почитал – она сможет часами лежать и пожирать его глазами.

Но тут громкие слова начали проникать в ее уши, затем – в разум. «Нет, маркиз не мог сказать это всерьез», – покачала Элиссанда головой. Он – ее крепость. Он не вышвырнет ее за стены на радость дяде.

– Я серьезно, – повторил муж. – Вон отсюда.

Она не могла уйти. Она могла только лежать и беспомощно трясти головой.

– Не гони меня. Пожалуйста, не заставляй меня уходить!

Не заставляй меня возвращаться туда, где я не могу сделать ни единого свободного вдоха, где ни один миг не обходится без страха и ненависти!

Маркиз стянул жену с кровати и поставил на ноги, крепко удерживая за руку. Затем безжалостно дотащил до все еще открытой двери и подтолкнул так, что Элиссанда, спотыкаясь, вылетела на середину гостиной.

За ее спиной хлопнула закрытая с размаху дверь.

* * * * *

Часом позже Вир вышел из спальни за куском торта. Целый день он почти ничего не ел, и все на свете виски больше не могло заглушить сосущее чувство голода.

Только доедая второй кусок, он понял, что жена рыдает в своей спальне: звук был слабым, почти неслышным. Опустошив тарелку, маркиз вернулся в кровать.

Однако через пять минут он снова был в гостиной. Но зачем? Неужели ему не все равно? Сказанные слова намеренно были такими, что любая расплакалась бы. А женские слезы совершенно не действовали на Вира: дамы с криминальными наклонностями или душевными расстройствами – не говоря уж об обычных интриганках – были, как правило, страшно плаксивы.

Вир вернулся в постель и осушил бутылку виски до последней капли. Но черт его дери, если спустя три минуты он опять не очутился в гостиной.

Открыв дверь в спальню Элиссанды, маркиз не сразу увидел супругу. Ему пришлось обойти кровать, за дальним краем которой на полу сидела новобрачная, подтянув коленки к груди и рыдая – подумать только! – в подвенечную фату.

Фата превратилась в промокший комок. Лицо судорожно всхлипывающей жены покраснело и пошло пятнами, глаза опухли. Лиф подвенечного платья отсырел от слез.

– Я не могу уснуть из-за твоего плача, – раздраженно произнес Вир.

Элиссанда подняла безжизненное лицо, явно дожидаясь, пока фигура мужа прекратит двоиться перед расплывающимся взглядом – и вздрогнула.

– Извини, – пролепетала она. – Я сейчас перестану. Только, пожалуйста, не отсылай меня.

Маркиз не мог решить, которую из двух лицемерных леди Вир ненавидит больше: лучезарно улыбающуюся или смиренно проливающую слезы.

– Ложись спать. Сегодня я никуда не стану тебя отсылать.

Губы задрожали – Господи Боже! – с благодарностью. От досады – и презрения, и гнева, которые невозможно было залить целым морем виски – Вир не нашел ничего лучшего, чем добавить:

– Подожду до завтрашнего утра.

Элиссанда прикусила нижнюю губу, глаза вновь наполнились влагой. Слезы покатились по уже и так мокрому лицу, капая на свадебный наряд. И ни звука при этом – плач был тихим, как смерть.

Отведя от Вира взгляд, она начала раскачиваться взад-вперед, словно пытающийся успокоиться ребенок.

Маркиз не понимал, почему это волнует его, какое ему дело до женщины, собиравшейся обманом заполучить Фредди, – но ему было до нее дело. Что-то в этом немом отчаянии трогало его.

Ей больше не к кому обратиться.