Ночные откровения

Отчасти виною было виски. Но одной бутылкой нельзя объяснить, почему он не вышел из спальни сразу, как только успешно заставил жену умолкнуть. Вир боролся с подогретым хмелем состраданием к ее непостижимому горю и глупым чувством, что из всех людей именно он обязан что-нибудь предпринять.

Разве она не сама на это напросилась?

* * * * *

Элиссанда охнула, когда муж поднял ее на руки. Но не швырнул, как в прошлый раз, а посадил на край кровати и, наклонившись, разул. Затем перегнулся ей за спину, расстегивая крючки, и одно за другим снял с жены платье, нижние юбки и корсет.

Достав из кармана платок, маркиз заботливо вытер ей лицо. Рыдания подступили вновь: Элиссанда годами утирала тетушкины слезы, но никто и никогда не делал это для нее.

Она схватила платок, прежде чем муж успел спрятать его обратно, и, поднесши к носу, удивленно сказала:

– Тоже пахнет ливанским кедром.

Вир мотнул головой.

– Давай я тебя уложу.

– Давай, – согласилась Элиссанда.

Их взгляды встретились. У него и вправду восхитительные глаза. И невероятно соблазнительные губы. Элиссанда вспомнила, как целовала его. Даже если придется хватать тетю и спасаться бегством, эти поцелуи никогда не забудутся.

Поэтому она сделала это снова.

И он позволил ей, разрешил коснуться губ, нежно провести по линии подбородка и легонько лизнуть у основания шеи. А когда она слегка прикусила его плечо, муж издал тихий, сдавленный звук и со сбившимся дыханием спросил:

– Где ты такому научилась?

Разве этому нужно учиться?

– Я просто делаю то, что мне хочется, – а Элиссанде не терпелось попробовать его тело на вкус, как пробуют на зуб золотую монету, убеждаясь в ее подлинности.

– Вы похотливая пьянчужка, леди Вир, – пробормотал маркиз.

– И что это значит?

Не дожидаясь ответа, Элиссанда поцеловала его снова. Какое удовольствие ощущать этого мужчину, касаться его… 

Вир легонько нажал на ее плечо. Элиссанда не сразу поняла, что муж желает, чтобы она легла, но повиновалась – не размыкая объятий, не прекращая поцелуев.

– Я не должен был оказаться здесь, – произнес маркиз, растягиваясь рядом. – Не иначе, я тоже развратный пьяница.

Никто из них не должен был оказаться здесь. Дом леди Кингсли не должны были наводнить крысы. А камберлендские Эджертоны должны были забрать сиротку к себе после смерти родителей.

Элиссанду переполняло мучительное раскаяние. Безусловно, лорд Вир имеет полное право сердиться. Она использовала его – откровенно говоря, навязала ему этот брак. А маркиз такой добрый и снисходительный. Разве удивительно, что в смутный и тревожный час она ищет в нем защиту и поддержку?

Приподнявшись на локте, она вновь занялась мужем, прокладывая поцелуями дорожку вниз по широкой груди.

Вир остановил Элиссанду, но только затем, чтобы распустить ей волосы, волной упавшие на правое плечо.

– Такие пышные и такие легкие – словно паутинка.

Просияв от комплимента, она наклонила голову к его пупку. Сжав хрупкое плечо, Вир опять остановил ее.

В голове у Элиссанды неожиданно возник вопрос:

– Отчего ты становишься твердым?

Взгляд мужа снова сделался странно напряженным:

– Помимо всего прочего, от твоих поцелуев и оттого, что ты тянешь меня в постель.

– А зачем?

– Возбуждение необходимо для дальнейшего акта.

– И сейчас ты возбужден? 

Краткая пауза:

– Да.

– А что представляет собой этот акт?

– Ох, не нужно бы мне, – пробормотал муж, придвигаясь, так что Элиссанда явственно ощутила его возбуждение. – Я сейчас думаю не головой.

– А можно думать чем-то еще? – заинтересовалась она.

Муж тихонько хохотнул, а затем наконец-то коснулся ее. Он и раньше дотрагивался до Элиссанды, но всегда с какой-то целью: чтобы сопроводить к столу или, как недавно, оттолкнуть.

Сейчас он впервые делал это ради самого прикосновения, ради того, чтобы почувствовать ее.

Тетушка Рейчел, перед тем как окончательно слечь, иногда гладила племянницу по голове или по руке – но это было очень давно… До настоящей минуты девушка и не подозревала, сколь отчаянно ей не хватало такой малости, как ласковое касание. Вир неторопливо поглаживал ее лицо, плечи, спину.

Не прекращая ласки, муж поцеловал ее, и Элиссанда утонула в блаженстве. А когда отстранился, заявила:

– Я хочу больше.

– Больше чего?

– Больше тебя.

И тогда он раздел ее полностью, оставив только белые чулки.

Элиссанда должна была сгорать со стыда, представ обнаженной перед мужчиной, но почему-то чувствовала только легкое смущение.

– Что это я делаю? – проворчал Вир, осыпая поцелуями ее ключицы.

– Делаешь меня счастливой, – трепеща от удовольствия, шепнула она.

– Да? Ты вспомнишь об этом утром?

– А почему нет?

Таинственно улыбнувшись, муж стал целовать Элиссанде грудь, дразня выдыхаемым воздухом ее соски. Она напряглась от неописуемого ощущения, которое сделалось во стократ сильнее, когда он захватил вершинку губами.

– Сделать тебя счастливой, оказывается, совсем не трудно.

Это и впрямь легко: немного свободы, толика защиты и капелька любви – вот и все, что нужно.