Ночные птицы

Повисает тишина, острая, словно лезвие ножа. На его лице читается самодовольство, и Сейер хочется броситься на него. Она желает, чтобы ее магия вернулась, чтобы в голове появилась какая-нибудь идея. Но ничего не приходит. Только скручивающая, подступающая к горлу тошнота.

Церковник делает шаг вперед. И Крастан встает перед Матильдой, заслоняя ее. Но что-то привлекает внимание главаря Огненных клинков.

– Малыш Джонни Рэнкин, – говорит он. – Это ты? А ты подрос.

Паренек сжимает кулаки, но Сейер видит, что они дрожат.

– Для тебя я Рэнкин. И не смей подходить ближе.

Фен отлепляется от стены и кладет руку на плечо Рэнкина. Выражение на лице церковника меняется, и теперь на нем отражаются триумф и ярость. А его улыбка больше напоминает оскал.

– Ах, Ана. Наконец-то.

Фен выглядит так, словно увидела призрака, на ее лице видны бисеринки пота.

– Ты сбрендил, старик? Меня зовут не Ана.

Красная Рука касается своей щеки.

– О, тебя-то я никогда не забуду, маленькая воровка. Ведь благодаря тебе я встал на этот путь.

«Я вижу тебя, маленькая воровка», – разве не это он кричал в саду Динатрис? Теперь Сейер иначе смотрит на его шрамы. Они выглядят как старые, давно зажившие ожоги. Фен сожгла сиротский приют, в котором они с Рэнкином выросли, желая убить находившегося в нем отца церкви. Потому что тот превратил их жизнь в ад. Сейер переводит взгляд с Красной Руки на Фен, которая замерла, словно настигнутая кошмарами из прошлого.

Матильда поднимает руки. Фанатики вскидывают арбалеты, но главарь останавливает их. Он открывает курильницу и выливает ее содержимое на пол. Матильда хватается за живот. А Сейер вновь ощущает прилив тошноты. Те крохи магии, что она ощущала… умирают, гаснут.

– Что… – выдавливает Матильда. – Что ты со мной сделал?

На лицах фанатиков ничего не отражается, но Красная Рука хлопает в ладоши.

– Маррен знал, что от каждого яда есть противоядие. Он странствовал по земле, пока не наткнулся на растение, которое подавляло магию ведьм. Другие отцы сочли эту историю мифом. Но я потратил много лет, чтобы разыскать эту траву и понять, как правильно ее использовать. И, кажется, мне это удалось. Все это время ты дышала ведьминым ядом Маррена.

Десять проклятий, как же больно. Словно кто-то пытается выдавить внутренности Сейер. Матильда хватается за стойку. А с губ Эйсы срывается тихий, приглушенный стон.

Еще час назад они были так сильны, что могли остановить надвигавшуюся волну. А сейчас Красная Рука лишил их магии.

Огненные клинки смотрят на главаря, шепча молитвы: «Очищающее пламя, чтобы очистить мир».

Сейер замечает, как Алек ногой выдвигает ящик под стойкой. А затем незаметно указывает Джасинте на порошок.

– Скажи мне, где другие ведьмы, – говорит Красная Рука, – или эти люди пострадают.

Сейер готовится услышать: «Они наверху».

– Нет, – хрипит Матильда. – Я не выдам сестер.

Он делает еще шаг вперед:

– Думаю, со временем ты поменяешь свое мнение.

Ужас наполняет Сейер, когда два парня с арбалетами приближаются к Матильде. Еще двое направляются к Рэнкину и Фен. Раздается свист, и что-то врезается в одного из фанатиков. Тот падает, хватаясь рукой за нож, торчащий из ноги. Рэнкин расплывается в улыбке.

– Я же сказал тебе не подходить, – говорит он.

– Хватит, – приказывает Красная Рука. Он указывает на Матильду и Фен. – Либо вы идете со мной, либо парни начнут стрелять.

Повисает такая тишина, что кажется, будто никто не дышит. Эйса неожиданно целует Сейер в щеку. И встает, прежде чем Сейер успевает ее остановить.

– Они тебе не нужны, – поднимая руки, спокойно говорит она. – Я пойду с тобой.

В тишине церковник поднимает на нее взгляд. И в этот момент Крастан бросается к нему, в его руке что-то сверкает.

Свист стрелы сменяется криком Матильды. Крастан валится на пол. Он тянется к Матильде, пока кровь разливается лужей вокруг. Упав на колени, Матильда сдавленно всхлипывает.

– Схватить их всех! – кричит главарь.

Алек садится и выхватывает у Джасинты бутылек, а потом насыпает в него темный порошок. Прошептав несколько слов, он запечатывает бутылек пробкой. И с рычанием швыряет.

Стекло разбивается вдребезги у ног церковника. Что-то извилистое и яркое выбирается на свободу. Существо с когтями из яростного зеленоватого пламени.

…Битва бурлила от нарастающей ярости, реки крови лились по траве.

Они расступились перед ней, девушкой в доспехах, не тронутых стрелой, копьем или заклинанием.

Когда она подняла руки, обе армии дрогнули. Это происходило в то время, когда Огненные птицы командовали людьми и сдвигали горы.

В эпоху, когда они все еще правили миром.

– Цикл Сиклида, книга II

Глава 21 Сквозь пламя

Матильде едва удается дышать. Здесь так много дыма и боли.