Ночные твари

– В подростковом возрасте у меня были кое-какие проблемы, с которыми нужно было разобраться. Все говорили, что мне поможет психотерапия. По-моему, стало только хуже. Психолог упорно твердил, чтобы я все поняла, простила и двинулась дальше. А я отвечала: «Вот сам и прощай. Давай посмотрим, как ты пройдешь через все это дерьмо, а затем двинешься дальше». Полная чушь. Люди дают тебе советы, какими сами не воспользуются ни за что на свете. – Она шумно, с раздражением выдохнула. – Извини.

– Извиняться не за что. А вот мне, кажется, это помогло. Поговорить с человеком, которому можно высказать все, не опасаясь того, что он станет тебя судить…

– Вот почему мы с тобой подружились. – Ривер сделала глубокий вдох, словно прочищая легкие. – Итак… вернемся к более серьезным делам: я видела в интернете фото Эдди. Он действительно неотразим. Меня охватила дрожь, как от молодого Марлона Брандо.

– Вот из-за чего он получил прозвище Темный Казанова. Один журналист сказал, что Эдди выглядит так, как выглядел бы Джеймс Дин[20], если б прожил подольше.

– Блин, я тебе вот что скажу: когда у парня такая внешность, лично я смирилась бы с парочкой убийств.

Долгое молчание.

– Извини, неудачная шутка, – наконец сказала Ривер. – Я тебе уже говорила: у меня дурной язык, который порой работает быстрее, чем мозг.

– Всё в порядке. Я не привыкла обсуждать это с кем бы то ни было, но еще меньше привыкла над этим смеяться.

– А ты должна смеяться, детка! Или ты будешь над этим смеяться, или это тебя сломает, других вариантов нет.

Пригубив вино, Ярдли сменила тему. Они поговорили о своих парнях, об учебе в школе, о том, как их дразнили одноклассники. Полчаса они просидели в «Фейсбуке», разыскивая одноклассниц, которых не любили, и выясняя, во что они превратились и какой у них сейчас брак, второй или третий.

К тому времени как Ярдли попрощалась и закончила разговор, уже начало светать. Так долго она не говорила по телефону, не говорила по-настоящему, с тех пор как… с тех пор как рассталась с Эдди Кэлом. Это наполнило ее возбуждением и в то же время страхом. Все, кого она подпускала близко, делали ей больно.

Глава 21

Утром Ярдли выпила большую кружку кофе и целую бутылку воды. У нее раскалывалась голова. Она выпила таблетку ибупрофена и надела джинсы. Поняв, что у нее нет никакого настроения садиться за руль, вызвала такси.

Город варился в лучах солнца. Ярдли проверила по телефону температуру: сто десять по Фаренгейту[21].

Кабинет показался ей пещерой, и она заказала другое такси и поехала в парк. Там рядом с детской площадкой расставили столики. Ярдли села, глядя на играющих детей и стоящих в стороне родителей.

У нее зазвонил телефон. Бостонский номер.

– Как поживаете, Дэниел? – ответила Ярдли.

Она отправила запрос доктору Дэниелу Сарту, профессору психиатрии Гарвардского университета и консультанту ФБР, с просьбой накопать все возможное на «Ночных тварей».

– Спасибо, хорошо. Немного простудился, лекции сегодня не читал… Я присмотрелся к вашему таинственному художнику. Захватывающее дело.

– Только не для родственников Фарр и Ривер.

– Конечно. Приношу свои извинения за легкомысленность.

– Нет, всё в порядке. Просто у меня болит голова и я не выспалась. Что вам удалось разузнать?

Сарт вздохнул, и Ярдли услышала шелест упаковки лекарства.

– Я переговорил со своим коллегой с факультета искусствоведения, который занимается африканским искусством двадцатого века. Он даже один раз лично встречался с Сарпонгом. В общем, получается, Сарпонг был биологом – по крайней мере он получил диплом по биологии в Хартумском университете в Судане. Был одержим эволюцией человека. Он полагал, что изначально люди были хорошими, однако эволюция дала им способность отключать мораль. Словно щелкать тумблером. До такой степени, что в ситуации, когда на карту поставлено наше выживание, мы можем сделать все, что угодно. Но Сарпонг верил, что эволюция нанесла также гораздо более сокрушительный удар, о котором даже не предполагал Фрейд: выключение морали оказывается незаметным для человека.

Ярдли проводила взглядом, как один мальчик выбежал с площадки, мать бросилась за ним и догнала его уже у самой стоянки.

– Что это означает? – спросила она.