Ночные животные

Алина невольно моргнула и вдруг вспомнила эту самую комнату, молодого человека в белой майке и толстую кисть. Вспомнила, как он водил кистью по холсту, рисуя будущее, наслаждаясь настоящим. Она вспомнила, как он обнимал ее и дышал ей в волосы. Как его руки крепко сжимались вокруг ее талии, когда он рассказывал о родителях, о том, как ему трудно одному. Алина зажмурилась, отвернулась, и вихрь воспоминаний унес ее дальше.

Вспомнились его огромные глаза. Ее тяжело вздымающаяся грудь.

Алина прижала пальцы к губам и вспомнила, как поцеловалась с парнем, который на целое мгновение, на целые миллиарды долей секунд, стал для нее воплощением всего. Ее мысли вернулись в тот самый миг, когда Константин Ромал шагнул к ней навстречу и заключил в объятия, которые обещали нечто такое, что невозможно обещать словами.

И сейчас, когда Алина открыла глаза и увидела десятки картин с фигурой, которой не существовало, она ощутила себя обманутой. Покинутой. Сломленной. Она потеряла контроль над своей жизнью, позволив постороннему человеку проникнуть к ней в душу и в ее мысли.

Алина схватила со стола банку с черной жидкой краской и поднеслась к мольберту. Один взмах – и красная фигура покрылась угольными пятнами. Еще один взмах – и больше не было сердца, креста, прямоугольника. Ничего не было, кроме черной пустоты. Так ведь проще, так спокойней. Алина наносила мазок за мазком, чувствуя, как воздух вокруг словно бы становился наэлектризованным и горячим. Девушка избавлялась от воспоминаний, которые так прочно засели в ее голове, но так просто испарились из головы другого человека.

Возможно, Артур был прав. Мы ошибаемся не потому, что мы глупые.

Мы ошибаемся потому, что хотим быть счастливыми.

Глава шестнадцатая Близкие

– Не надо. Поднимать. Руку. На девушку, – Костя выплевывал слова, методично нанося удары в живот темноволосого высокого парня.

Тот вскрикивал, морщился и жался спиной к каменной стене. По его щекам струились кровавые потеки, подбородок судорожно дрожал. Парень жмурился и стонал:

– Хватит, я понял, я все понял!

– Девушка ведь не может ответить, – поучительным тоном проговорил Арт, гуляя за спиной Ромала туда и обратно, – так нечестно.

– Я вышел из себя.

– Нельзя выходить из себя.

– Но я… мне просто… так получилось, так, блин, получилось!

Костя вновь впечатал кулак парню под дых и холодно процедил:

– Так не должно получаться.

Парень захлебнулся воздухом, согнулся, будто вопросительный знак, а блондин с печальным вздохом подошел к вортако. Сегодня они разбирались уже с третьим уродом, и у каждого находились оправдания. Кто-то из себя вышел, у кого-то выбора не было, кого-то спровоцировали. Одни несчастные создания кругом.

– Я больше не буду, – разрыдался парень, оседая на асфальт, – я не буду, клянусь, не буду, не буду.

Он опускался все ниже, а Костя закатывал глаза все сильнее, и казалось, глазные яблоки у него вот-вот совершат полный оборот.

Любой, кто поднимает руку на женщину, – ущербный выродок. Самоутверждаться за счет других – это болезнь, психическое расстройство. Таких людей надо лечить и изолировать от общества. В их программе заложен инстинкт унижать того, кто слабее, а что может быть более опасным и гнусным?

– Думаю, он нас понял, – предположил Артур, покосившись на Ромала.

– Может, еще парочку раз?

– Нет, – с ужасом воскликнул парень, прикрыв руками избитое лицо, – пожалуйста, не надо, не бейте, я все понял, я понял!

– Ты же понимаешь, что папочке не получится пожаловаться?

– Я… я понимаю, да.

– Папочка не захочет, чтобы о его больном сынке разузнали журнальные пиявки. Но они узнают, если ты пойдешь языком трепать.

– Я не пойду.

– Отлично. – Селиверстов подскочил к парню, поднял его с земли и заглянул в мокрые от слез глаза. Парень пошатывался, как после крепкой выпивки, и все еще плакал. Артур покопался в его карманах и кинул Косте бумажник. – Ты ведь хочешь поделиться?

– Да, – закивал черноволосый, – берите все, забирайте, только отпустите.

– Зачем нам все? – невесело фыркнул Ромал, достал деньги и вернул пустой кошелек владельцу. – Мы же не изверги.

– Не изверги, – согласился Артур.

– До десяти посчитай.

– Я не…

– Считай. До десяти.

– Один, два. – Парень закрыл руками лицо и привалился к стене. – Три, четыре…

Он продолжил бормотать себе под нос цифры, а ребята медленным шагом покинули переулок. В конце квартала их, как всегда, ждал Даня. Под черные толстовки парни надели свитера, которые им связала Ирина Волкова, и холод марта совсем не чувствовался.

В их жизни воцарилась пугающая рутина, и то, что раньше пугало и волновало, теперь не вызывало никаких чувств. Прибыль росла, а в полиции парнями все так же не интересовались. Возможно, на них не жаловались, так как понимали, что ребятам есть что предъявить в ответ. В конце концов, они еще ни разу не нападали на невинного.

По ночам «животные» выходили только по душу тех, кто сам испачкал руки.

– Не верится, что завтра соревнования, – сказал Артур и сел в автомобиль. Он снял маску, бросил ее на заднее сиденье и смахнул мокрые волосы со лба. – Меня аж колотит.