Ноги из глины

Госпожа Лада прокашлялась.

– Ну ладно, это зашло слишком далеко. Вы правы, сэр Сэмюэль, – сказала она. – Нам всем отправили записку. – Она передала Ваймсу листочек бумаги, исписанный заглавными буквами. – И, как я вижу, нас ввели в заблуждение, – добавила она, гневно покосившись на Боггинса и Низза. – Примите мои извинения. Пойдемте, господа.

Она выскользнула за дверь. Боггис поспешил за ней.

Низз осторожно потрогал разбитый нос.

– Какую мы назначили цену за вашу голову, сэр Сэмюэль? – спросил он.

– Двадцать тысяч долларов.

– Серьезно? Думаю, ее непременно нужно повысить.

– Рад слышать. Придется раскошелиться на новый капкан.

– Я, э, вас провожу, – сказал Моркоу.

Когда он прибежал обратно, Ваймс высунулся в окно и ощупывал стену.

– Все кирпичи на месте, – пробормотал он. – Вся черепица цела… а в приемной весь день дежурили. Чудеса, да и только.

Он пожал плечами, снова отошел к столу и поднял с него записку.

– Не думаю, что мы здесь найдем какие-то улики, – сказал он. – Слишком много жирных пальцев хватало эту бумажку. – Он положил записку и перевел взгляд на Моркоу. – Когда мы найдем того, кто все это устроил, – сказал он, – я впишу в список обвинений: «Вынудил командора Ваймса вылить на ковер бутылку односолодового». Да за такое и повесить мало.

Его передернуло. Иногда, конечно, приходится идти на жертвы, но не на такие же!

– Это просто возмутительно! – сказал Моркоу. – Как им в голову могло прийти, что вы способны отравить патриция?

– Меня вот оскорбляет, что меня держат за идиота, который хранит яд в собственном столе, – сказал Ваймс, закурив сигару.

– Согласен, – сказал Моркоу. – Какой дурак спрячет доказательство там, где его кто угодно сможет найти?

– Именно, – подтвердил Ваймс и откинулся в кресле. – Потому-то я и сунул его к себе в карман.

Он положил ноги на стол и выпустил облачко дыма.

Надо будет избавиться от ковра. А не то до конца жизни придется работать в кабинете, где витает неупокоенный дух безвременно почившего виски.

Моркоу все еще стоял с разинутым ртом.

– Ох, боги всемогущие, – сказал Ваймс. – Слушай, тут все просто. Предполагалось, что я закричу: «Алкоголь! Наконец-то!» – и налакаюсь до беспамятства. А потом всякие уважаемые люди, столпы общества, – он вынул изо рта сигару и сплюнул, – обнаружат меня, да еще в твоем присутствии – это они, кстати, здорово придумали, – и заодно найдут у меня в кабинете доказательства преступления, спрятанные, но не слишком тщательно. – Он грустно покачал головой. – Беда в том, парень, что от некоторых привычек так просто не отделаешься.

– Но вы здорово держитесь, сэр, – сказал Моркоу. – Вы вот уже год ни капли…

– А, ты об этом, – сказал Ваймс. – Да нет, я не про спиртное, я про работу в Страже. От пристрастия к виски тебя кто хочешь вылечит, но никто не устраивает встречи, где можно встать и признаться: «Меня зовут Сэм, и я чертов параноик».

Он достал из кармана второй бумажный пакет.

– Надо будет Задранцу показать, – сказал он. – Я это пробовать не собирался, нет уж, спасибо. А потому заскочил в столовую и насыпал в пакет сахара. Шнобби столько бычков в сахарницу накидал, что я их целый час выковыривал.

Он открыл дверь, высунул голову в коридор и крикнул:

– Задранец!

А потом добавил, обращаясь к Моркоу:

– Знаешь, я аж взбодрился. Ржавые шестеренки наконец-то заворочались. Ты же помнишь, что убийства совершил голем?

– Да, сэр.

– Но знаешь, чем этот голем примечателен?

– Не представляю, сэр, – сказал Моркоу, – за вычетом того, что он новый. Думаю, големы сами его слепили. Но им нужен был священник, чтобы написать шхему, а еще печь для обжига. Думаю, и отцу Трубчеку, и господину Хопкинсону было интересно в этом поучаствовать. Они же историки, в конце концов.

Теперь настала очередь Ваймса застыть с разинутым ртом.

Наконец он взял себя в руки.

– Да, да, конечно, – сказал он, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Это все очевидно. Просто, как дважды два. Но… э… ты догадался, чем он еще примечателен? – добавил он со скрытой надеждой.

– Вы о том, что он сошел с ума, сэр?

– Ну, големы и раньше не были образцами здравомыслия! – заметил Ваймс.

– Я к тому, что его свели с ума, сэр. Другие големы. Они не хотели, но иначе и быть не могло, сэр. Они очень многого от него ждали. Для них он был все равно что… ребенок, что ли. Они на него возложили все свои мечты, все надежды. А когда узнали, что он убивает людей… ну, для голема это страшное преступление. Они не должны убивать, а теперь их родная глина такое вытворяет…

– Людям, знаешь ли, я бы тоже не советовал это делать.

– Но они все свое будущее связывали с ним…

– Вы меня звали, командор? – спросила Шельма.

– Да-да. Это мышьяк? – спросил Ваймс и протянул ей пакет.

Шельма принюхалась.

– Возможно, мышьяковистая кислота, сэр. Надо будет проверить.

– Я всегда думал, что кислота – это что-то жидкое, – сказал Ваймс. – Э… а что это у тебя на ногтях?

– Лак, сэр.

– Лак?

– Да, сэр.

– Хм… ну ладно. Странно, мне казалось, что он должен быть зеленым.

– Зеленый мне не идет, сэр.

– Я про мышьяк, Задранец.