Ноги из глины

Этот истукан стоил пятьсот тридцать долларов. Отличная сделка, подумал тогда господин Крюк, – и не ошибся. Голем переставал работать только тогда, когда заканчивалась вся работа. Впрочем, поговаривают, даже в этих случаях големы продолжают трудиться. Ходят всякие истории о том, как некий голем затопил дом только потому, что хозяин ушел, позабыв приказать ему перестать таскать воду из колодца. А другой голем мыл посуду до тех пор, пока блюда не стали похожими на бумажные салфетки. Тупые истуканы. Но очень полезные, если приглядывать за ними.

И все же… все же… почему-то подолгу их никто не держит. Наверное, это из-за внешности. Стоит такая вот двурукая громадина, впитывает в себя твои слова, и в голове у нее что-то варится… но что именно? Големы никогда не жалуются. Вообще не разговаривают.

После этого человек начинает задумываться о том, как бы сбыть с рук этакого работника, и успокаивается только тогда, когда подписывает договор с новым владельцем.

– Что-то много святых дней стало в последнее время, – заметил Крюк.

«Иногда бывает много святых дней».

Но они не умеют отлынивать. Они умеют только работать.

– Гм, даже не знаю, справимся ли мы… – задумчиво пробормотал Крюк.

«Сегодня святой день».

– Ну хорошо, хорошо. Завтра можешь взять выходной.

«Сегодня вечером. Святой день начинается после заката».

– Тогда не задерживайся, – наконец сдался Крюк. – А не то я… В общем, не задерживайся, слышишь?

Это была обратная сторона медали. Големов нельзя наказать. Нельзя ничего удержать из ихнего жалованья, потому что они вообще не получают денег. Их невозможно испугать. Рыбнокост рассказывал, как один ткач с Сонного холма приказал голему разбить себе голову и тот мгновенно выполнил приказ.

«Да. Я слышал».

И какая разница, кем были собравшиеся люди? Фактически анонимность входила в условия задачи. Себя они считали человеками, помогающими ходу истории, двигающими прогресс и приближающими светлое будущее. Они были искренне уверены, что Время Настало. Страна способна пережить нашествие орды дикарей, она как-то справляется с чокнутыми террористами и лазающими по подвалам тайными обществами, но у страны появляются большие проблемы, когда преуспевающие и анонимные граждане садятся за большой круглый стол и обсуждают примерно следующее…

– По меньшей мере, это чистый способ, – сказал один. – Бескровный.

– И это, конечно, пойдет на пользу городу.

Все степенно покивали. Что хорошо для них, то хорошо и для Анк-Морпорка, это даже не обговаривалось.

– И он не умрет?

– Его можно держать в состоянии… недееспособности. Меняешь дозу, и все. Так, во всяком случае, мне сказали.

– Это хорошо. Я бы предпочел, чтобы он был недееспособен, нежели мертв. Витинари способен восстать из могилы, от него можно ждать чего угодно.

– Я слышал, он как-то раз сказал, будто предпочел бы, чтобы его кремировали.

– Только прах нужно будет развеять, гм-м, пошире.

– А как насчет Городской Стражи?

– А что насчет Городской Стражи?

– О.

Лорд Витинари открыл глаза. Болело все. Даже волосы – вопреки всякому здравому смыслу.

Он сосредоточил свой взгляд, и мутная фигура у кровати обрела очертания Сэмюеля Ваймса.

– А, Ваймс… – слабо сказал он.

– Как вы себя чувствуете, сэр?

– Практически мертвым. Кто был тот малый с невероятно кривыми ногами?

– Джимми Пончик, сэр. Некогда владел очень толстой лошадью и был жокеем.

– Значит, лошадь выступала на бегах?

– Так точно, сэр.

– Толстая беговая лошадь? Вряд ли она хоть раз выигрывала скачки.

– Ни разу, сэр, насколько мне известно. Но на невыигрывании скачек Джимми сделал приличные деньги.

– А. Он дал мне молоко и какое-то вонючее лекарство. – Витинари опять сосредоточил взгляд. – Я здорово болел.

– Я тоже так думаю, сэр.

– Забавная фраза. Здорово болел. Звучит… смешно, но люди так говорят. Право, довольно забавно.

– Да, сэр.

– Как будто подхватил сильный грипп. Голова толком не соображает.

– Правда, сэр?

Патриций немного поразмыслил. Что-то еще крутилось на уме.

– Ваймс, а почему он до сих пор пахнет лошадьми? – наконец спросил он.

– Он теперь коновал, сэр, лечит лошадей. Но чертовски хорош. Я слышал, в прошлом месяце он так обработал Хромую Удачу, что она стала выглядеть как молоденькая кобылка. Очень многие на нее поставили.

– Звучит обнадеживающе, правда, Ваймс?

– Не знаю, сэр. Выйдя на стартовую линию, она околела.

– А, я понял. Ну-ну. Ты никому не доверяешь, правда, Ваймс?

– Спасибо, сэр.

Патриций приподнялся на локте.

– Ваймс, у тебя когда-нибудь ногти на ногах чесались?

– Никогда, сэр.

– Сейчас мне хочется немного почитать. Жизнь продолжается, не так ли?

Ваймс подошел к окну. На перилах балкона, уставившись в сгущающийся туман, сидела некая кошмарная фигура.

– Констебль Водослей, все спокойно?

– Так тофно, фэр, – ответило чудовище.

– Я закрою окно. Туман лезет в комнату.

– Фы прафы, фэр.

Ваймс захлопнул окно, отрезав у тумана пару щупалец, которые, впрочем, тут же растаяли в воздухе.

– Это еще кто такой? – спросил лорд Витинари.