Ноготки

– Ох-хо-хо, – она тяжело вздыхает. – Получается, ты теперь в Москве, а он здесь?

– В смысле? – мне непонятен вопрос.

– Ну как же, – теперь уже в ее голосе звучит сомнение. – Разве я ошиблась? Не может быть! – она делает отрицательный жест пальцем:

– Я еще в своем уме. Это точно Антон.

– Вы его видели? – слова старой моей няньки вселяли в сердце надежду, что мой бывший не укатил заграницу, он где-то здесь, может быть в Питере, а значит здесь и Кира.

– Видела, – она утвердительно кивает головой. – Он здесь. Живет в вашей квартире.

18

Новость пульсирует в голове. Мысленно я ругаю Левандовскую, уговорившую меня задержаться в Москве. И конечно себя, поддавшуюся на ее уговоры. Алка, хитрая бестия! Никуда она не собиралась ехать со мной, ни к какой тете. Просто тянула время. Ей казалось, что так она помогает моей адаптации.

Понимаю умом: так считать – огромная неблагодарность. Подруга искренне переживает и заботится обо мне. Только теперь выясняется, что я могла встретиться с дочкой еще две недели назад.

– Почему вы не сказали об этом по телефону? – стараюсь сдержать кипевшие во мне эмоции. Соседка то уж точно ни в чем не виновата. Но голос все равно выдает резкие ноты.

– Беллочка, – старушка сцепляет пальцы рук и прижимает их к своей груди. – У меня давление.

– Вам плохо? – пугаюсь я за ее состояние. Еще не хватало довести бедную пожилую женщину до приступа.

– Нет-нет, – она улыбается, видя мое беспокойство. – Сейчас все в порядке, я пью таблетки. Я о другом. Когда Антон въехал в квартиру, у меня, именно тогда, как назло, случился гипертонический криз, и почти целый месяц я пролежала в больнице. А потом еще и реабилитация в санатории, три недели. В общем, – в руках Войны, будто из ниоткуда, появляется календарик, и указательный палец, с надетым на него, довольно фривольным колечком, медленно проводит по цифрам. – Получается, около двух месяцев, – ее взгляд отрывается от календаря. – А почему не сообщила по телефону? – и опять, прямо как в детстве, внимательно смотрит из-под очков. – Наверно у вас, молодых так принято, но я считаю: личное дело супругов – есть их личное дело. Вот ты приехала и теперь все расскажешь. Если, конечно, сочтешь нужным. А так…., – она демонстративно разводит руками, показывая, что ее часть объяснений на этом закончена.

– Он один? – я меняю направление нашего разговора, чтобы не расстраивать старушку.

– Точно скажу – не один. С ним Кира. И еще несколько раз я видела молодую женщину. Кажется, ее зовут Снежанна. Поэтому и просила тебя приехать. Знаю, что квартира не продавалась, да и счета приходят на твое имя, – подчеркнула она свою осведомленность и соседское любопытство. – Тем более, мы договаривались, что я буду присматривать за квартирой. Поэтому, когда все узнала, обратилась с вопросом к старшей по дому и та заверила, что с документами у него все в порядке и он имеет право здесь проживать.

Я слушала и понимала, о каком праве идет речь. У Киры доля в этой квартире. А он, как ее отец и законный представитель, имеет полное право проживать с ней под одной крышей.

Мысли мои метались. Сердце стучало и требовало немедленной встречи с дочерью, но разум понимал, что я не готова. Так бывает, когда ты долго о чем-то мечтаешь и вот, твоя мечта уже рядом, а ты боишься сделать шаг ей навстречу.

– Беллочка, не спеши, посиди пока у меня, – прочесть то, что написано на моем лице, старушке не составляет труда. – Все равно никто из них еще не вернулся домой, – добавляет она к сказанному.

Ее слова успокаивают бешеный ритм моего сердца.

Новые жильцы сменили замки. Слышу, как в квартире раздается мелодичная трель звонка. Долгая тишина. Наконец, шорох за дверью.

Мы с соседкой решили схитрить и поставили ее в авангарде, прямо напротив дверного глазка. Были опасения: в квартиру так просто я не попаду. Щелкнул засов.

В этот момент, мне казалось, что время тянется бесконечным тягучим потоком. Оно поглотило все звуки, и я ощущала себя будто в вакуумном, космическом пространстве: стоит сделать вздох и меня разорвет, распластает по всей бесконечной Вселенной.

Антон смотрит долго, неужели не узнает. Или не верит, кого видит перед собой.

Тяну на себя ручку двери. Сопротивления нет. Лишь глупо-растерянный взгляд. Его я чувствую уже кожей затылка, по-хозяйски направляясь в сторону кухни.

Оглядываюсь. Здесь все как прежде. То ли теперешняя жена моего бывшего мужа не захотела что-то менять, то ли они действительно в затрудненном финансовом положении. Хотя меня это никоим образом теперь не касается.

– Ждали? – задаю я первое, что пришло сейчас в голову, и, судя по тому, как он отводит глаза, понимаю, что попадаю в точку.

– Белла, ты должна нас понять.

Антон мямлит. И это так на него не похоже. Я смотрю на его осунувшееся лицо, давно немытые волосы, на вытянутые, засаленные коленки домашних брюк и что-то переворачивается во мне.

– Антон, что еще я должна понять! Что!?