Noir

Предусмотрительные господа, но другие в «Беззаботном городе» не выживают, а если им и везёт, то таких высот, как Бовуа и Лобенак, точно не достигают.

Наконец лифт остановился и шофёр вырулил на площадку частного гаража. Оказалось, тот расположен на крыше дома.

Бовуа первым выбрался из салона. За ним последовал я, а Лобенак привычно занял позицию у меня за спиной.

— Я не собираюсь бежать или устраивать какие-то глупости вроде попытки перестрелять вас, — заверил я шагавшего впереди Бовуа.

— Все так говорят, — пробасил у меня из-за спины орк. — Ещё ни разу не слышал, чтобы некто, собирающийся сотворить какую-то глупость вроде попытки перестрелять нас, заранее и громко об этом сообщал.

Железная логика — с ней не поспоришь. Остаётся лишь тащиться за Бовуа, понимая, что тебя форменным образом конвоируют. Шаг влево, шаг вправо…

Апартаменты Бовуа и Лобенака занимали весь верхний этаж здания. Здесь попросту не было стен, а довольно приличное пространство плотно заставлено мягкой мебелью с парой длинных столов в центре. Сказать, что место было не особо опрятным — ничего не сказать про обиталище этих господ. Вещи раскиданы по полу и диванам с креслами, столы завалены картонными упаковками еды из бистро, располагавшегося на первом этаже того же дома, причём далеко не вся еда была первой свежести. Тарелками и столовыми приборами здесь себя не слишком-то обременяли, среди раскрытых упаковок лежали всего несколько вилок и ножей. Дополняли хаос открытые, закрытые, полупустые и пустые бутылки от всевозможных вин, пива и бренди. Выпивку тут можно было найти на любой вкус. Среди вещей на диванах и в креслах, а когда и прямо на полу спали несколько женщин — чернокожие или полуорчанки, довольно миловидные на свой манер. Все они были крайне скудно одеты или вовсе спали нагишом. Когда в апартаменты вошли мы, дамочки завозились, прикрывая вещами или расшитыми покрывалами глаза, и заворчали нечто недовольное.

— Ты на девок-то не заглядывайся, — бросил мне Лобенак. — Они не про твою честь.

— А еда? — спросил я. — Вы мне в кабаке доесть не дали.

— Я скажу, тебе принесут посвежее, — пообещал Бовуа, — и бурбона взамен того, что остался в «Лафитовой кузне», полную бутылку.

Мы прошли через все апартаменты, провожаемые бесстыже-оценивающими взглядами дамочек. Они, наверное, думали, что я не знаком с африйскими наречиями, и позволяли себе довольно громко отпускать непристойности в мой адрес. Я шагал, делая вид, что не понимаю ни слова и только глупо улыбался в ответ на их слова. Правда, такой спектакль быстро надоел Лобенаку, и он очень резко осадил одну из особенно разыгравшихся дамочек. Я не очень хорошо разобрал его рычание, но что-то про распотрошить там точно было, и откуда начнёт потрошение, орк весьма точно указал.

Оказалось, в апартаментах есть-таки выделенная комната и даже не одна. Она была невелика размером, зато там оказалось куда чище и не пахло несвежей едой. Всю мебель составляли диван, пара мягких кресел и стол. Лобенак проконвоировал меня до дивана, сам же уселся в кресло. Бовуа тем временем подтащил второе ближе к столу и сел, оперев локти на столешницу и сложив пальцы домиком.

— Вот теперь можно поговорить серьёзно, — сказал он, снимая очки и помассировав переносицу. Только сейчас я заметил, что линз в оправе не было. — Я могу найти Дюрана, это будет довольно просто, но я должен быть уверен, что ты не лжёшь.

— И как мне убедить тебя это сделать? Я в вашей власти, можете начинать допрос.

— Для начала я гляну на тебя повнимательней, — наклонился вперёд Бовуа, — без очков. А потом уже видно будет.

Я понял, что имею дело с хунганом или бокором — в общем, колдуном их африйского культа. Тем самым, кому приписывают оживление мертвецов и превращение их в смертоносных зомби. Сопротивляться ему не стал, отлично понимая, что себе дороже выйдет. Организм же, ослабленный после «ложной смерти», вряд ли сможет быстро перестроиться и дать отпор колдовству Бовуа.

Чернокожий положил очки без линз на стол и глянул мне прямо в глаза. Я принял правила игры, не отводя взгляда. Даже не знаю, насколько сильно затянулись наши «гляделки», время словно перестало существовать для нас обоих. Остались только чёрные как ночь зрачки. Тёмные-тёмные, такие, в которых можно утонуть, как в омуте.

Тьма, тьма, тьма… Вспышка!

Чёрная дыра перед глазами превратилась в чёрную луну с характерным усталым лицом. А потом луна длинными пальцами помассировала переносицу и надела очки в золотой оправе, превратившись в чернокожее лицо Бовуа.

— Очень странно, — произнёс он, потирая угол глаза, не снимая оправы. — Твои лоа сопротивляются вражеской магии, но она намного сильней. Вокруг твоей головы просто клубятся чёрные лоа, они хохочут и поют на языке сидхе. Скверные, очень скверные лоа, изменённые эльфами в угоду своей расе.

— И чем это мне грозит? — поинтересовался я и, услышав свой хриплый, прямо как после выхода из состояния «ложной смерти» голос, внутренне содрогнулся.