Noir

— Внутри тебя идёт война, очень жестокая и совершенно невидимая для тебя. Даже я могу смотреть на неё без опаски лишь краем глаза.

— И кто одерживает верх?

— Твои лоа сильней, они изменены так, чтобы бороться с чуждой магией. Но тот, кто заклял тебя, весьма могучий колдун, и сколько времени уйдёт на восстановление твоей памяти, я не могу даже примерно прикинуть.

— Всё это очень увлекательно, спасибо, но какое отношение твои слова имеют к моему делу? Ты посмотрел на меня, и каков вердикт — поможешь найти Дюрана?

— У тебя в памяти дыра, — загнул один палец Бовуа, — над тобой поработал сильный эльфийский колдун, — за мизинцем к ладони прижался безымянный палец, — ты ищешь весьма непростого человека в непростые для него времена, — за двумя пальцами последовал средний. — Знаешь что. Я могу найти Дюрана, но прежде чем организовать вашу встречу, спрошу у него, хочет ли он видеть тебя.

— А мне ждать его решения у вас в гостях?

В моём голосе почти не было вопросительных интонаций.

— Судя по тому, что ты ходишь без носков, зато с пистолетом и парой запасных магазинов, — усмехнулся из своего кресла Лобенак, — у тебя тоже далеко не самые простые времена.

Логика орка-адвоката была железной — спорить с ним было попросту бессмысленно.

— Вы мне еды обещали, — напомнил я, — и бурбон.

Честно сказать, я ещё не наелся — после «ложной смерти» у меня всегда был просто зверский аппетит.

Орк с чернокожим бокором — или хунганом, или кем там был Бовуа — ушли, но обещание сдержали. Вскоре ко мне в комнатку вошла легко одетая креолка, в которой явно была намешана кровь белой и чёрной, да ещё и орочьей рас, что дало весьма любопытный и очень привлекательный результат. Продемонстрировав в улыбке длинные клыки, она поставила на стол передо мной поднос с едой из бистро с первого этажа и непочатую бутылку хорошего бурбона. Ко всему этому прилагался один стакан, намекающий, что остаться у меня девушка не может.

— Может, вернёшься со вторым стаканом? — всё же рискнул поинтересоваться я: кое-какие желания после выхода из «ложной смерти» заглушали даже чувство голода. Организм, заступивший за последнюю черту, отчаянно желал продолжить род.

— Mwen pa kapab, — покачала головой девица и перевела со своего наречия на ломаный розалийский. — Я не мочь. Не можно. Запрет.

— Понимаю, — кивнул я. — Как же нам да без запретов.

Девица улыбнулась, мне показалось, чуть расстроенно, и вышла. В замочной скважине проскрежетал ключ, как и в тот раз, когда уходили Бовуа с Лобенаком. Я же рассудил, что раз с девушкой ничего не получилось, стоит отдать должное еде и бурбону. Когда же желудок мой приятно наполнился, а в голове зашумело от выпитого, я понял, что не помню, когда курил в прошлый раз. Надо было попросить ещё и сигарет, но эта вялая мысль тонула в вязком болоте навалившейся расслабленности. Не думаю, что мне что-то подмешали в еду или спиртное, просто организм требовал отдыха после всех выпавших на мою долю приключений. А «ложная смерть» — весьма паршивый отдых, вот меня и потянуло в сон, как только я наелся, да ещё и приправил еду парой стаканов неразбавленного бурбона.

Я снял туфли, закинул пиджак на спинку дивана и, как был босиком, улёгся на диван, накрыв лицо шляпой. Подниматься и искать выключатель сил уже не осталось. Правая рука привычно нырнула под мышку, два пальца легли на рукоять пистолета. Если что, выхвачу его, прежде чем проснусь окончательно.

Почти так и произошло, когда в замке снова заскрежетал ключ. Окончательно пробудившись и скинув с себя сонную одурь, я обнаружил себя сидящим на диване с «Мастерсон-Нольтом» в руке. Ствол смотрел прямо в дверной проём.

— Вот сразу видно, что это мой ротный, — раздался знакомый голос, и в комнату, совершенно не опасаясь оружия, смотрящего ему прямо в грудь, вошёл Эмиль Дюран. — От фронтовых привычек не избавиться никак.

— Скажи ещё, что садишься спиной к дверям и окнам, — буркнул я сиплым со сна голосом, убирая пистолет в кобуру. С предохранителя, впрочем, снимать его не стал.

— Ты тут, гляжу, неплохо устроился, ротный, — сев напротив меня, сказал Дюран. Он взял в руки бутылку бурбона и без церемоний наполнил единственный стакан, тут же сделав хороший глоток. — Интересно у нас с тобой выходит: то ты меня с того света встречаешь, теперь я тебя.

— Помнить бы ещё всё это интересное, — пожал плечами я.

В комнату вошёл Бовуа со второй бутылкой бурбона и парой чистых стаканов. Лобенаку места уже не нашлось, и он прикрыл дверь с той стороны, оставшись в компании легко одетых девиц. Уж ему-то вряд ли кто из них скажет «Mwen pa kapab» — здоровяку-орку много чего можно и мало какие запреты распространяются на него.

Я отбросил дурацкие мысли и вернулся к делу.

— Меня подставляют, Дюран, — сказал я, с благодарностью принимая у Бовуа полный стакан бурбона. — Очень оперативно, хотя и некрасиво, грубо работают.