Ноктэ

Воздух вокруг меня благоговейный и священный: я колеблюсь, прежде чем подняться на ноги и сделать шаг. Но мне приходится, потому что я знаю, что это самое важное. В этом вся суть, только ради этого Финн был здесь.

Чтобы заставить меня двигаться дальше. Чтобы показать мне, что с ним все в порядке, что с ним все в порядке и что я должна учиться жить дальше, но уже без него. Это пугает, потому что я никогда прежде не жила без него. Но в то же время я точно знаю, что теперь не одинока.

Я поднимаю глаза на Дэра.

– Ты же тоже это видел?

Он смотрит на меня в замешательстве.

– Стрекоза. Ты видел ее?

Он кивает.

– Да. А что?

– Потому что… есть одна история, – я рассказываю ему ту историю, которую, как я думала, поведал мне Финн.

На самом же деле я прочитала ее в его дневнике. Та самая история про стрекозу. И жизнь после смерти. И мир.

Когда я заканчиваю повествование, Дэр удивленно смотрит на меня.

– Как ты думаешь, это был Финн? – совершенно серьезно спрашиваю я.

Дэр встряхивает головой.

– Я не знаю. Но это определенно был знак. Сложно сказать, от кого: от бога, от Финна или от твоей мамы. Это был знак. Я уверен в этом.

Я не сумасшедшая.

Я улыбаюсь, закрывая глаза и подставляя лицо солнечным лучам.

Впервые за долгое время сегодня не идет дождь, воздух совсем теплый, а я чувствую в своем сердце благостное спокойствие. Это чувство настолько прекрасно, что я боюсь пошевелиться, боюсь спугнуть его.

Однако когда я снова открываю глаза, оно все еще здесь, со мной.

Мне все еще тепло.

Я все еще жива.

И Дэр рядом. Он улыбается, опуская глаза на меня и подавая руку, чтобы помочь мне подняться с земли. Я встаю на ноги и снова смотрю на имя моего брата, выгравированное на плите.

Сладких снов, милый Финн.

– Я люблю тебя, Финн, – говорю я ему, наклоняясь и целуя верхушку надгробия. – Еще увидимся.

Мы снова проходим через кладбищенские ворота, но прежде чем мы опять заберемся на байк, я еще раз смотрю в самое прекрасное лицо на свете.

– Это все ты, – мягко говорю ему я, – ты – тот, кто вернул меня к жизни. Ты вернул мне мою реальность. Ты держал меня на плаву, был моим якорем, ты просто любил меня все это время. Я думала, что из-за тебя я сломаюсь, но я так считала только потому, что не понимала всего. А все это время ты просто пытался мне помочь.

Он притягивает меня к себе и нежно целует.

– Я люблю тебя, Калла.

– Я знаю.

В этот момент я точно знаю, что это правда. Впервые за несколько месяцев. Я это чувствую. Поэтому я верю.

Я забираюсь на мотоцикл следом за Дэром и прижимаюсь щекой к его спине.

Под моими ладонями бьется его сердце: трепетное, мощное, живое.

И мне тоже нужно жить.

У меня есть для этого повод: теплый, живой и сидящий прямо передо мной.

Солнце согревает мою спину, пока мы въезжаем на гору.

44 Quadraginta quatuor

Я уютно устроилась на кровати брата, положив его раскрытый дневник себе на колени. Здесь, среди его вещей, сильнее всего ощущается его присутствие. Это помогает мне расслабиться и почувствовать себя комфортно.

Я открываю потрепанную книжицу и пролистываю несколько страниц, прежде чем нахожу то, что искала… последние несколько записей. Моя кровь стынет в жилах, когда взгляд пробегает сквозь строчки… Сумасшедший, безумный бред образует линии и наполняет всю страницу.

Все это написано моим почерком.

– Я думала, что я – это он, – бормочу я. – Под конец его дневник стал моим.

Дэр сидит рядом, не рискуя нарушать личное пространство моего брата. Он знает, насколько священно оно для меня, в особенности теперь.

– Человеческий организм – потрясающая вещь, – говорит он, словно ведет научную лекцию. – Твой разум отлично знает, как оградить тебя от излишней боли.

Я кручу в своей ладони карту Таро, проводя пальцем по надорванным краям.

– Интересно, что она означает, – любопытным шепотом бормочу я. – Я не знала, что Финн умеет их читать.

Дэр молчит, потому что, естественно, мы никогда не узнаем ответ.

Внезапно дневник выпадает у меня из рук, страницы пролистываются в хаотичном порядке.

Когда он касается пола, задняя часть его обложки захлопывается… На ней выгравирована идеальная метафора для всей его жизни.

История окончена.

Я сглатываю.

– Любовь всегда была для него метафорой, – произношу я.

– Что? – Дэр наклоняется поближе ко мне, но я лишь встряхиваю головой.

– Ничего.

– Прогуляемся по пляжу? – слегка улыбаясь, предлагает он. – Нам обоим нужно подышать свежим воздухом.

Мы спускаемся вниз по ступенькам, и я вздрагиваю, когда мы проходим мимо молельни, потому что в памяти всплывает день похорон. Меня передергивает, когда перед нами оказывается сарай: я помню, как Финн рубил здесь дрова. А еще все внутри меня сжимается, когда мы проходим мимо причала, ведь мы с братом так часто выходили в море на лодке.

– Той ночью… когда я напилась. Я сидела здесь и ждала, когда Финн причалит сюда на нашей лодке. Но на самом деле это была я. Я выходила в море на лодке одна.

Дэр смотрит в океанскую даль.

– Я тогда наблюдал за тобой, и когда ты ступила на берег, то сразу понял, что ты пьяна.