Ноктэ (ЛП)

Нас окружают только вода и воздух. Мы здесь совершенно одни, нет никого, кто мог бы подслушать или наблюдать за нами, как за рыбками в аквариуме.

Солёный бриз раздувает волосы Деэра вокруг его лица, и я поворачиваюсь к нему.

— Я готова задать ещё один вопрос, — говорю я.

Он усмехается.

— Так скоро? Прошло всего несколько дней с момента последнего вопроса.

Я игнорирую его слова.

— Почему ты такой джентльмен?

В смысле, почему ты так решительно настроен сохранять дистанцию до тех пор, пока я не разберусь со своими проблемами?

Деэр смещает вес и скрещивает ноги в лодыжках.

— Так ты заметила.

Его тон насмешливый. Я закатываю глаза.

— Серьёзно. Почему ты пытаешься заставить меня делать что-то для моего же блага, хотя я этого делать не хочу? Всё ради того, чтобы оставаться джентльменом? Может, джентльменство слишком переоценено и давно устарело.

Он смеётся, прикрывая глаза от солнца длинными пальцами одной руки. Я смотрю на его серебряное кольцо, поблёскивающее на свету.

— Это не так, поверь мне. — Он произносит это так многозначительно, так странно.

Я приподнимаю бровь, и он вздыхает.

— Мой отчим, несмотря на всю свою утончённость и богатство, не был джентльменом за закрытыми дверями. Уже с самого раннего детства я решил, что всегда буду его противоположностью. Мама часто давала мне уроки о том, как должен вести себя джентльмен. Она говорила об этих качествах с таким… благоговением, что я знал, кем хочу быть. — Он замолкает. — Теперь ты будешь надо мной смеяться?

Он пристально смотрит на меня, линии его челюсти в этот момент такие застывшие, а глаза настороженные. И я ловлю себя на том, что мне хочется протянуть руку и погладить шероховатость его щетины.

— Нет, — отвечаю ему я. — Вовсе нет.

Потому что он заставил ту скрытую часть меня сострадать — материнское место, место, которое хочет защитить его от всего, даже если и от меня тоже.

— Что сделал твой отчим?

Мой вопрос скромен в своей простоте, и Деэр снова вздыхает.

— А ты сегодня действительно прожигаешь насквозь своими вопросами.

Я киваю, но не отступаю.

— Мой отчим, к сожалению, был очень похож на свою мать. Очень расчётливую контролирующую особу. Всё должно было быть именно так, как сказал он, а те, кто не подчинялся, подвергались жестокому наказанию.

Я с трудом сглатываю от вида замкнутого выражения на красивом лице Деэра.

— Насколько жестокому?

Он поворачивается и смотрит на меня, его чёрные глаза заглядывают в мою душу.

— Очень жестокому.

Моё сердце сжимается от боли в глазах Деэра. Он думает, что скрывает её, но это не так.

— И поскольку ты был непослушным, предположу, что тебя часто наказывали.

Он кивает и смотрит на море, а я беру его за руку и кручу его кольцо вокруг пальца.

— И никто не вмешивался? Ни твоя мама, ни бабушка?

Деэр удивлённо смотрит на меня.

— Она мне не родная бабушка. И, конечно же, она не стала бы вмешиваться. Она всегда была мной недовольна. И считала, я заслужил всё, что получил и даже больше. А моя мать… она не могла остановить его. Не могла противостоять им обоим. Они были неодолимой силой.

— Почему твоя мама не ушла от него? Если он был таким плохим? — нерешительно спрашиваю я.

— Это не всегда так просто, — устало отвечает он. — Куда бы она пошла? Ей некуда было идти.

Этот разговор становился мрачным, зловещим и пугающим. Я изучаю его лицо, все линии и углы, и крепче сжимаю его руку.

— Ну, теперь, когда твоя мама умерла, ты разорвал отношения с семьёй отчима. И слава богу. Сейчас ты здесь, в Америке, и они больше не могут причинить тебе вред.

Он прерывисто вздыхает, его тонкие пальцы переплетаются с моими.

— Разве?

Я начинаю отвечать, но он перебивает:

— Ты потратила большую часть своих вопросов, Кэл. Мне кажется, у тебя осталась всего парочка.

Я киваю, потому что он прав.

— У меня остался только один вопрос на сегодня, а последний приберегу на потом.

Волнение заставляет моё сердце биться быстрее, адреналин бурлит, бурлит и бурлит в венах, когда я смотрю на него, Адониса, сидящего рядом со мной. Сделай это. Сделай это. Всё в нём трогает моё сердце… его голос, его история, его уязвимость, которую он так старательно пытается скрыть. Всё это. Я хочу его. Всего его.

— Ты был таким джентльменом, — начинаю я прежде, чем теряю присутствие духа. — И это чертовски сексуально, признаю. Ты сексуальный. И красивый. И я хочу стать ближе к тебе, Деэр. Хочу этого больше всего на свете.

Деэр сглатывает. Я вижу, как движется его горло, вижу, как он сжимает ногу длинными пальцами.

— И? — нерешительно спрашивает он. — Какой у тебя вопрос? — Он вновь сглатывает.

— Будь со мной, — прошу я его. — Сегодня. Прямо сейчас. Здесь, где только мы вдвоём. Пожалуйста.

Деэр закрывает глаза, и его лицо заливают солнечные лучи.

— Это не вопрос, — мягко говорит он. Но его руки так крепко сжимают ноги, что белеют костяшки пальцев.