Читаем Ноктюрн полностью

wenn wir in der Wandlung, die begann,

uns schon vorverwandelter entdecken.


Да, я знаю )

Но ты попробуй читать просто по буквам, как читается… прямо чувствуются грани между светом и тенями в весеннем Саду, где они не узнают друг друга в этом сиянии, как будто в них проснулись ангелы.

Знаешь, а я не то что боюсь, но как будто сердце замирает

я и знаю тебя и не знаю

и вот осталось только руку протянуть – и коснусь тебя

вот такое чувство )

я рад, что тебе нравится

а у меня очень много нежности к тебе – это так просто: садишься, и чистый лист, и вспоминаешь тебя – и приходят слова

и любовь становится поэзией

тобой )

31

Я не знаю, Наташа, как меня угораздило в тебя так сильно влюбиться.

То есть – твой голос сразу в сердце проник, но пока была как бы в стороне – можно сказать, любовался со стороны, почти молча. Ну немножко разве проявлял, ты вот даже не замечала )

А когда ты так рядом, просто как будто вспышка сверхновой )

И уже не удержаться. Да я и не хочу. Немудро спорить с судьбой…

Это как на гребне невидимой волны – ты поднимаешься, и вдруг пугаешься, ведь под ногами нет ничего. А надо смотреть вверх – там небо и звезды…

Я все-таки не совсем мечтательный юноша, а все же никогда так не было. И странно, когда ты говорила, что увидела сердце – тоже сказала, что впервые.

И сон, где не отпускал тебя… Все как в той песенке:

Une vie d'amour

Une vie pour s'aimer

Aveugl'ement

Jusqu'au souffle dernier


Я знаю, что звучит мелодраматично для вроде бы взрослых людей. Я сам о таком только в книжках читал.

И самое странное, что это настоящая правда.


Ты говоришь – я засиживаюсь… да. Потому что, когда придет чувство, чувство музыки, чувство тебя где-то рядом, его нельзя просто прожить… оно просится в форму, просится остаться в этом мире наподольше.

Так хорошо, что встретились вечером и смог проводить тебя – а ты еще боишься немножко. А я тебя просто люблю.

Конечно, странно – как ты говоришь, сумасшедше даже – всему этому верить. Но если этому не верить, зачем вообще жить? Вот, послушай )


Это глупой капели биенье,

Заглянувшей в растал полыньи,

И поспешное стихотворенье

За секунду до вечной любви,

Это дрожь перепуганных пальцев

Перед весью звезды голубой,

И прикушенных губ замиранье

За секунду до встречи с судьбой.

32

Спасибо, родная…

Видишь – я так просто устроен: ты скажешь слово или глянешь нежно – и музыка, и радуга, и весь день праздник.

Целую тебя – очень-очень-очень-очень нежно


ах ты… )

а что не позвонила

)))

Ладно, это мы поправим )

люблю тебя, солнышко…

Наташа, я по неработе не буду тебя отвлекать, ты мне просто вечерами давай знать, если на посл автобус идешь, хорошо?

если нет – ничего страшного конечно

просто, чтобы не осталась тут одна

все, целую )

33

ах, Наташа…

15 минут в день – это очень мало – и очень много тоже )

я помню, тогда были дни, когда ты не заходила по делам и разве что случайно на улице мог увидеть… а теперь ты рядом

и знаешь – сегодня ты была усталая, да и я немного, и все равно было хорошо рядом с тобой. Мне очень нравятся наши с тобой самые разные разговоры, но и кажется мне, если по-настоящему хорошо с человеком, то достаточно просто быть рядом.

Необязательно разговаривать – а может быть на каком-то другом уровне идет разговор.

У меня так с детьми – мы часто что-то обсуждаем (дочка все о тебе пытается выспросить )), а иногда они в комнате играют что-то, я на кухне за лаптопом, а все равно это чувство рядом не пропадает. Оно просто в том – и так мы делаем – что можно подойти друг к другу, обнять, поцеловать.

И так чувствую с тобой – только еще немного стесняюсь, не знаю… слишком открыто чувствовать.

Спасибо, любимая


А скажи, счастье мое… можно я воспользуюсь, пока ты желтенькая тут, и сложный вопрос спрошу? В прямом диалоге иногда трудно, потому что и робость, и слова не сходу подберешь.

Мне ты очень-очень близка – здесь, на пространствах души. Как вот выше написал – как будто рядом сидишь и всегда можно обернуться и поцеловать. Поэтому иногда так расстраиваюсь, когда еще не переключился в реальность, и будто поднимаю голову и ищу – а тебя нет… Точнее, расстраивался, а сейчас эти 15 минут в день очень помогают.

Но вопрос. Кроме музыки и стихов, которые исходят от тебя, как от звезды, как в той песне I am radiant – ты еще просто очень красивая девчонка, и я очень тянусь к тебе на физическом уровне. Просто коснуться рук твоих, обнять… и очень хочу просто поцеловать тебя наконец.

И вот здесь – ты немножко робеешь, я вижу. И я спрашиваю, потому что очень боюсь как-то быть… как бы, есть хорошая настойчивость и есть слишком…

А ты… за эти три дня я знаешь что понял про тебя? Что внутри – ты ужасно, ужасно робкая и хрупкая, действительно принцесса эльфов в мире не слишком деликатных людей. Я тебя очень люблю, я не боюсь этого чувства, но я очень боюсь оказаться… слишком небрежным с тобой. Может быть, я и неплохой менестрель, но ты-то все-таки принцесса )

Ну вот… столько слов написал, теперь наконец отважно спрошу прямо: можно будет тебя поцеловать в воскресенье?


Музыка и стихи )

Перейти на страницу:

Похожие книги

В Датском королевстве…
В Датском королевстве…

Номер открывается фрагментами романа Кнуда Ромера «Ничего, кроме страха». В 2006 году известный телеведущий, специалист по рекламе и актер, снимавшийся в фильме Ларса фон Триера «Идиоты», опубликовал свой дебютный роман, который сразу же сделал его знаменитым. Роман Кнуда Ромера, повествующий об истории нескольких поколений одной семьи на фоне исторических событий XX века и удостоенный нескольких престижных премий, переведен на пятнадцать языков. В рубрике «Литературное наследие» представлен один из самых интересных датских писателей первой половины XIX века. Стена Стенсена Бликера принято считать отцом датской новеллы. Он создал свой собственный художественный мир и оригинальную прозу, которая не укладывается в рамки утвердившегося к двадцатым годам XIX века романтизма. В основе сюжета его произведений — часто необычная ситуация, которая вдобавок разрешается совершенно неожиданным образом. Рассказчик, alteregoaвтopa, становится случайным свидетелем драматических событий, разворачивающихся на фоне унылых ютландских пейзажей, и сопереживает героям, страдающим от несправедливости мироустройства. Классик датской литературы Клаус Рифбьерг, который за свою долгую творческую жизнь попробовал себя во всех жанрах, представлен в номере небольшой новеллой «Столовые приборы», в центре которой судьба поколения, принимавшего участие в протестных молодежных акциях 1968 года. Еще об одном классике датской литературы — Карен Бликсен — в рубрике «Портрет в зеркалах» рассказывают такие признанные мастера, как Марио Варгас Льоса, Джон Апдайк и Трумен Капоте.

авторов Коллектив , Анастасия Строкина , Анатолий Николаевич Чеканский , Елена Александровна Суриц , Олег Владимирович Рождественский

Публицистика / Драматургия / Поэзия / Классическая проза / Современная проза