Ноктюрн душе

Выступающие здесь перед русским обществом молодые поэты объединились на страницах «ЗОДЧЕГО» не случайно.

Их сближает как пребывание в одной литературной группе, так и болеем общие взгляды па искусство, в особенности — на поэзию русскую.

Взгляды эти отправной точкой имеют признание исключительного значения искусства в русской жизни и истории. Учитывая катастрофичность многих сдвигов минувшего двадцатилетия и стремясь к художественному претворению своего времени, участники «ЗОДЧЕГО» убеждены, что задача эта выполнима лишь при условии продолжения русской культурной традиции.

Период разрушения кончается. Жизненному обновлению и красоте послужит свободное искусство, очистившееся как от эксцессов формализма, так и крайностей эстетизма, и освобожденное от услужения «тенденции».

Творчество — долг прежде всего перед самим собою.

Миссия искусства — в невольном и самодовлеющем раскрытии ценностей непереходящих… Грядущее искусство ответит на героический ритм эпохи и будет мужественным.

Художество может быть полезно лишь тогда, когда не стремится ни к какой наивно-эмпирической пользе.

С этой верою вступает в жизнь «ЗОДЧИМ».

Октябрь 1927 года, в Белграде

В ежедневной берлинской газете «Руль» В. Сирин (В. В. Набоков) писал об этом сборнике, отмечая достоинства и промахи каждого из поэтов:

Среди стихов Евг. Кискевича есть одно очень занятное, безвкусное, но не лишенное какой-то грубой оригинальности. Действие происходит в церкви:

Угрюмый блондин колонн прислонил ослабевшие плечи…

Оглушительная строка! Кроме того, принужден отметить, что первое стихотворение Кискевича начинается так: «Работай, работай, работай» (взято целиком у Блока), а последнее так: «Я говорю о нежности, о славе» (тоже вроде Блока)[7].

В. В. Набоков не упоминает патриотическое стихотворение Кискевича «Кто полюбил на миг, тот разлюбить не может…», так стройно вписавшееся в сонетную форму.

Лирическое стихотворение «Летний дождь» посвящено «г-же Л.М.И.» — Лидии Михайловне Ираклиди (урожд Соловьева; 1893, Кишинев — 1995, Апатии, Сербия), образованной даме, оказывавшей материальную поддержку нуждающимся литераторам, включая Игоря-Северянина. На одном из поэтических сборников поэтов «белградского круга», попавшем в Национальную библиотеку Сербии, нами обнаружено посвящение Е. М. Кискевича: «Милой Лидии Михайловне Ираклиди, неизменному другу русской зарубежной поэзии. Евг. Кискевич. 14—X—1936 г. Б(елград)».

В своих преклонных годах, проживая в окрестностях Дубровника, Лидия Михайловна писала нам: «С Кискевичем я довольно часто встречалась, говорили о том, о сем, о поэзии. Как-то, во время большого ужина, он опрокинул на скатерть стакан красного вина…»[8]

21 июля 1928 г. белградский литературный кружок был переименован в «Кружок поэтов им. М. Ю. Лермонтова». Ежедневная русская газета М. А. Суворина «Новое время», продолжавшая свое существование в Белграде на протяжении 1921–1930 гг., извещала о проведении «литературных сред». Приведем сведения из газетных заметок, касающихся участия Евг. Кискевича (помимо заметок о его регулярных чтениях собственных стихов):

27 августа 1928 г., на 99-м собрании, Кискевич прочитал свое новое произведение «Крушение» (не сохранилось — А.А.); 6 сентября, на годичном собрании, объединение русских поэтов постановило именовать себя «Союз поэтов — Книжный кружок в Белграде»; на своем 103-м собрании, проведенном 12 сентября, кружок окончательно стал именоваться «Союзом поэтов» и на нем была избрана делегация на Первый съезд русских писателей и журналистов за рубежом (состоялся в Белграде 25–30 сентября 1928 г.): Е. Л. Таубер, Е.М. Кискевич, Г.Г. Сахновский и А.А. Шторм. На этом съезде Кискевич принял участие в обсуждении доклада «К характеристике современной печати — большие газеты». В ноябре 1928 г. на очередной «среде», посвященной 125– летию со дня рождения Ф. И. Тютчева, с речами выступили А. А. Бурнакин, Е. М. Кискевич и Г. Г. Сахновский (председатель кружка-союза в 1928–1929 гг.). С весны 1929 г. председателем Союза поэтов избирается Е. М. Кискевич. 12 июня он читает свой доклад «О русской культуре». На 140-м собрании, состоявшемся 19 июня, П. Ф. Евграфов прочел этюд, в котором был выведен персонаж из пьесы А. Н. Урванцева «Вера Мирцева». В обмене мнениями участвовали А. А. Бурнакин и Е. М. Кискевич.

В 1929 г. поэтесса Екатерина Леонидовна Таубер (1903–1987), окончившая в те годы французское отделение Философского факультета Белградского университета, участник «Книжного кружка» и друг Евг. Кискевича, — Ha пишущей машинке с сербским кириллическим шрифтом перепечатала с рукописи стихотворения поэта и нитками прошила-переплела листы сборника: «Евг. Кискевич. Собрание стихов, 1923–1928 гг. Семиглавый сборник» (58 стр., 45 стихотворений), вероятный тираж — 5–6 экз. Последним в этом сборнике помещено стихотворение «Эпитафия себе»: «<…> Здесь погребен редактор “Зодчего”, / При жизни звавшийся: “Евгений”. <…> Молись над ранним прахом Скифа!