Ноль часов по московскому времени. Новелла I

О преступлениях в этой сфере я позже еще расскажу.

— При таком папаше, Дима, профессионалы преступного мира ребенка бы пальцем не тронули, более того, наверняка они сейчас его тоже ищут.

— Ты хочешь сказать, мальчика похитила мелкая уголовная шваль?

— Вот именно.

Отталкивал я от себя такой вариант… как самый опасный — не было хуже в то время бросившейся в криминал шпаны. Но и участие криминальных профессионалов, именно в этой связи, могло сработать во вред — убьют, подонки, мальчика при первом испуге. В Москве уже насчитывалось около двух тысяч преступных групп, состоявших преимущественно из людей совершенно опущенных, а правильнее — из нелюдей, и мразь эта лишь прибывала. Причем преимущественно не с Кавказа, а с исконных территорий матушки нашей России. Но и на местах этой публики меньше не становилось, так что региональные милицейские службы едва успевали новые дела заводить.

Однако, — спросите вы, — как связать такое количество негодяев в народе с его аскетно-идеалистическим типом?

А кто говорил, что тип этот ангелический или сколько-нибудь к тому тяготеющий? Тут только некоторая схожесть образов, но не смыслов, и о них скажем позже.

Я уже нашел в карманах куртки визитку генерала.

…

Голос в трубке назвался с военной четкостью.

Я тоже назвался.

Прозвучало, что генерал рад меня слышать. Ему не всё удобно говорить по телефону, но главное: что курирующий зам. его проинформировал и он вполне согласен с завтрашним планом.

Я, аккуратно подбирая слова, сформулировал примерно так, что других действий предпринимать не надо, поставив ударение на слове «других».

Ответ услышал не сразу… потом голос кашлянул и сообщил, что нет, не следует волноваться, и с появившейся теплотой — что очень на меня лично надеется.

Толку от разговора я не почувствовал никакого, а только неловкость от той пассивной роли, которую завтра буду играть и на которую совсем нет причин как-то надеяться.

Проснулся следующим утром за сорок минут до сигнала будильника, будто от чужого толчка, и уже через несколько секунд понял, почему оно вышло к лучшему.

Сон всплыл, с тягостными от него ощущениями и с физическим в голове дискомфортом.

Будто я, вроде, где-то на местности… Да, сижу в неглубоком рву… а надо мной стоит, наклонившись, Михалыч… но он только лицом Михалыч, а на самом деле — тот генерал… дает мне важное указание: здесь танк скоро пойдет, и если пройдет — какая-то большая всем «крышка», надежда лишь исключительно на меня, чтоб, значит, танк этот поджог… дает мне тяжелую бутылку с горючей смесью… понимаю важность задания всем нутром, только… легко сделалось руке, и не бутылка это, а обычная зажигалка, спросить пытаюсь — как так? а генерал-Михалыч показывает, что, дескать, правильно всё и исчезает… деваться мне некуда, во рву тесно и ничего не видно, я дергаться начинаю — боевое положение находить… вдруг холод по всему телу… и просыпаюсь.

А! одеяло-то я с себя скинул, к встрече с танком приготовляясь.

Фу ты, жлобы из московской мэрии топят плохо, так и простудиться недолго.

Противное ощущение грозящего танка до конца не исчезло.

С ним и с зябкостью в теле, отправился на работу.

И в машине самочувствие не улучшилось, когда отправились с Алексеем за нянькой.

В машине, на этот раз, нашей милицейской.

Поджидая няньку у ворот дома, показательно из нее вышли в форменной одежде.

Если наблюдают, видеть должны — мы действуем мирно и по их плану.

Скоро появилась она.

Девушка правильно одета по холодной погоде — неизвестно, сколько ей по кладбищу гулять: теплый, типа горнолыжного спортивный костюм, кроссовки на толстой подошве; а на нас не очень-то теплые шинели, и нам тоже неизвестно сколько гулять, ее дожидаясь… стоп! Лешка спрашивает о чем-то — и сбил меня в самый момент, когда та непонятная мысль стала понятной, но, как рыба с крючка, скользнула и сорвалась! Досада…

— Что, Леша, что?!

Он удивленно смотрит:

— Ты дверку плохо захлопнул… поехали?

— Поехали.

Девушка на заднем сиденье, мы впереди.

Я сообщаю по рации, что выехали на шоссе.

Лешина задача сейчас — аккуратно вести машину и поглядывать в боковое зеркальце, а главный наблюдатель — я. Очень не исключено, что преступники начнут нас контролировать во время движения, поэтому надо смотреть назад в зеркальце, и если какое-то авто начнет навязчиво там торчать, сообщить его признаки.

От поворота на шоссе до окружной, могу поручиться, нас точно «не ведут», Леша едет чуть тише общего потока, и сзади просто невозможно «висеть» незаметно.

Уже собираюсь доложить по рации, что всё в норме, но вдруг слышу торопливый голос Михалыча: «Внимание, всем, внимание…» — дальше прозвучали кодовые слова, сообщавшие, что «кавказ» тоже выехал на шоссе. Леша вздрагивает… и таким же способом узнаем про двух человек в их машине.

Леша бросает многозначительный взгляд, но обсуждать мы не можем, потому что в салоне, все-таки, чужой человек.

Этот «чужой» — я смотрю на нее в зеркальце — встрепенулся на прозвучавшую почти что абракадабру и хотел, но постеснялся закончить вопрос:

— Шо це…