Noli me tangere (СИ)

- Обитель Первосвященника, дитя - это дом Бога, место уединения сердца, сколько раз мы все вынуждены повторять одно и тоже? Мне говорить, а тебе слушать? И все из раза в раз... твое хамство, девочка, и наглость к тем, кто дал тебе приют, вознес из заблудившейся оборванки до титула Принцессы... впрочем, негодница, этот вопрос мы легко разрешим.

Исповедница прошествовала в самый центр комнаты и остановилась спиной к алтарной части - золоченные древесные лозы оплетали стену, поблескивая драгоценными камнями и образуя сложные узоры, повторяя искусство самой природы. В каждом оплетенном оконце происходили таинства - четырнадцать Священнодействий по центру, пять меньших таинств внизу, восемнадцать Чудес обрамляли с двух сторон, еще пять Совершений венчали композицию.

В самом центре две фигуры - одна в персиковых одеяниях, а вторая в голубых, - они склонились над сиянием, но что было внутри, Принцесса не могла понять, ладан словно выжигал ей глаза. Неужели она так... плоха, что не может даже взглянуть на алтарь?

Лицо Исповедницы было удивительно благодушным. Благодушным как у богачки, которая мерила судьбу менее удачливых людей своей линейкой. Безучастной и крайне жестокой.

- Ты, дитя, росла в невежестве, отчего и стала язычницей и безбожницей, ибо вера во множество есть вера в ничто, и невежество твое порождает глупость и суеверие. Ты боишься древних страхов, что укоренились в земле, и деревья ныне напитались ими, нашептывая своими листьями ветру, а дождь смывает их на камни. Пусть видит Единственное, чего ты боишься - забвения и смерти. Тления, которого ты по судьбе своей должна избежать. Перед ликом Предвечного я говорю тебе, перед ликом того, чье сердце прокажено болезнью, внимай мне, и перед ликом того, кто сердцем, прокаженным возлюбил Благого (7), держи свое слово. Сердце твое и суть твоя порочны, и свидетелями пусть станут белокаменные стены. Священный восклик, сорвавшийся с уст Милосердного, ты навсегда осквернила, и поэтому Двенадцать Дланей Господних могут лишь развеять его. Отныне ты больше не Принцесса-Священница, и никакого сана и никакого чина тебе не положено. Будь у тебя хоть чуточку совести, облачила бы ты себя в черную вуаль и навсегда удалилась от людских взоров, ибо позор твой не может быть взвешен. Отныне ты для Обители не больше преступницы, заблудившейся на дороге жизни, а значит путь твой лежит в Приют в Нижних Холмах, где ты будешь коротать свои дни в труде, пока Первосвященник не разрешит твою судьбу.

Принцесса встрепенулась в своих оковах из оцепенения и ладана.

- Я туда не отправлюсь! Первосвященник обещал мне, - и тут Принцесса с ужасом и страхом поняла, что уже и не помнит, что он ей обещал, обещал ли он выпустить ее на свободу или же выпустить из яблоневого круга? - это он придумал?!

- Мы известим его о своем решении, - лицо Исповедницы было уже не просто благодушным, оно излучало добродетель, как у какой-нибудь мученицы.

- Вы ничего не можете решать! Вы - мерзкие шептуны, - девочка понимала, как никогда, что ее право распоряжаться собой утекало из ее рук, исчезало подобно туману, - вьетесь вокруг него, как мошки.

- Верно, это решение приняли мы, и, более того, даже Сердце Господне не в силах его разбить, ведь я говорю перед ликом Милосердного и Неисчислимого, то, что всегда стоит у ног Благовестного, ибо явленное восторгом нематериальное обращает в материальное. На защиту его выходит Господин Миллионов Лет, и будет Благий вставать между тобой и ним?

Принцесса глянула на фигурки, сияющие в ночной тьме.

- Обещание...

- Он выполнит свое обещание, - прервал их Кифа, - но ждать обещанного будешь среди нуждающихся и просящих, трудясь и искупая своим трудом свои ошибки.

- Пусть сначала примет ваше решение, - распалилась девочка, бросив злой взгляд на второго из Двенадцати, - и скажет мне об этом прямо в глаза.

Он, мрачный и неподвижный, встретил ее взгляд, но ее злоба оказалась бессильной против молчаливой фигуры. Он был так же безучастен, как и всегда, но Принцесса-то знала, что внутри него разливается торжество.

- Скажет, - холодно отозвалась женщина, - ты, девочка, почему-то вбила себе в голову, что являешь некую ценность для Первосвященника. Хотя ты всего лишь дитя, беспорядочное и причудливое, фамильярное создание, ненавидящее хоть сколько-нибудь важное дело и тяжкий труд, бездарное и праздное. Ровня ли ты Господину Двух Горизонтов? Боюсь, что нет. Из-за доброты своей и милосердия, осенившее его сердце, он приютил тебя, но это все еще не значит, что он должен потакать твои капризам. У Первосвященника и без тебя полно забот. К твоему сведению, стрекоза, в Обители грядут изменения, и весьма грандиозные. Ты же со своими привычками и руганью лишь посеешь смущение в разум служителей.

- Ни дня я не проработаю в Приюте! Вот увидишь, и если хочешь, могу поклясться Господом, что туда вы потащите меня силком, - закричала девочка, чувствуя, что на этот раз тонет по-настоящему.