Noli me tangere (СИ)

Сложенный из светлого стекла Явленный, окруженный сиянием, грустно смотрел вниз, на Принцессу. Чуть ниже него Святые подвергались пыткам, но взгляд их был обращен лишь на своего Возлюбленного, которого скоро сбросят с самой высокой башни города.

Принцессе до его взглядов дела не было, под витражом стояла алтарная часть - миниатюрный город и фигурное представление Святострастей. Каждый месяц представление менялось, разыгрывая ту или иную сценку; нынешняя Луна ставила сцену Предупреждения, где один из Святых сообщал Явленному о готовящемся нападении, но он не поверил, что привело к трагическому концу. Фигурки были вырезаны из дерева, да так искусно и тонко, что вызывали восхищенные вздохи. Ни одно одеяние, ни один лик, ни одно чувство не повторялись, и все тридцать фигурок, выкрашенных в насыщенные цвета, были легко различимы между собой. Принцессе они очень нравились; бывало она приходила сюда или к другим алтарям, садилась и любовалась фигурками часами, изучая их лики, деревянные кружева, складки, головные уборы. Трогать их, конечно, ей запрещали, но теперь ли ей страшиться? И Принцесса бесцеремонно нарушила сакральное представление - грубо схватила фигурки, подчиняя их своей глупой игре.

Трагичная история, в свое время потрясшая весь мир и навсегда лёгшая мрачной тенью на Ландерн, в руках дикарки и безбожницы превратилась в бессмысленный рассказ, сшитый из сказок и мифов, услышанных темным вечером или на берегах далеких стран. Элисайа - возлюбленная Явленного, имя которой уже никогда не дадут детям, горькая судьба которой стала черно-белым смешением - ее оплакивают, ее проклинают; и теперь она, затянутая в багровое покрывало, должна была отыгрывать роль безымянной Королевы из далекой страны, где дворцы построены из чистого золота и драгоценных камней, где великолепные повозки тащат мулы в цветочных гирляндах, а одежды ослепляют богатством и искусностью. Landwean в коричневых одеждах и с нимбом на голове удостоился чести Разбойника, который чинил препятствия Ночному Охотнику и его другу в диких и туманных лесах Иолии, которых играли двое из святомучеников, погибших, защищая своего Бога. Иуне - праведница и ближайшая сподвижница Явленного, названная amoneth - сопрестольницей - вдруг оказалась Ведьмой с Морского Дола, похищающей невинных дев.

Принцесса в задумчивости поковыряла золотую краску нимба Явленного. В другой день ей бы здорово влетело за подобную выходку, и она бы поостереглась трогать фигурки, но сейчас-то ей было все равно. Терять было нечего. Ей хотелось разозлить всех вокруг, чтобы, наконец, разозлиться самой как следует. Принцессе казалось, что именно в гневе и озлобленности есть выход. Более того, разрушительные инстинкты призывали ее крушить все вокруг, так ей хотелось, чтобы Первосвященник проклял день, когда встретил ее в осеннем лесу.

Почти всю неделю она демонстративно сидела в своем эркере в Доме Западного Лика, отказываясь выходить и трапезничать вместе со всеми в обеденном зале. Пищу ей приносили прямо в опочивальню. Но никто, никто! не собирался отчитывать ее или снова читать нотации. Только Савл, когда провожал ее обратно в Обитель, высказался о недопустимости ее поведения, но это было само собой, и без этого Принцесса бы точно сошла с ума. Первосвященник даже не пожелал с ней увидеться. Принцесса была очень разочарована, ведь всю дорогу обратно и вечер в Доме Западных Облаков она продумывала свою пламенную речь, которая, по ее мнению, обязана была достучаться до его совести. Но дни шли, а слова истлевали. В какой-то момент девочку захлестнуло разочарование, а потом отчаяние. Она, было, ушла с головой в беспросветную пучину, но внезапно поняла, что все это время держала голову над поверхностью. Впрочем, волны все равно норовили утопить девочку, и тогда она в душевной глухоте принималась за перевод. Поэтесса из седых веков словно понимала состояние Принцессы, близкое к безумному, и вторила ей древними письменами, полными сочувствия, собственным горем и проклятьями в сторону безразличного мира. Принцесса интуитивно понимала всю гамму чувств, таящихся в чернильных узорах, но воплотить их на бумаге так и не смогла. В гневе она разорвала итог целого дня напряженного труда. Ночи стали для нее настоящей мукой. Глядя на меняющиеся созвездия и неверную Луну, она чувствовала беспросветное отчаяние, ибо не понимала, что ей нужно делать. Звезды сияли, молчали, но она чувствовала - взирали на нее с осуждением. Должна ли она разгадывать их тайны? Должна ли она их забыть? Не упустила ли она свой ключ? Если бы свет небесных светил имел материальную форму, он бы пронзил ее тысячей клинков и копий.

Принцесса сильно страдала, ощущая свою ненужность и заброшенность. Гнев и ярость так и не смогли выплеснуться наружу, и они медленно оседали ржавчиной на душе. И еще Принцесса так и не знала, что ей делать дальше, провал подобно кнуту ошпарил ее и поднял неприятные вопросы.

Девочка перевернула фигурку Явленного верх ногами и заглянула ему под рясу.