Nomen Sanguinis. Имя крови

Энхедуанна непонимающе смотрела на Иштар. Затем рухнула на колени:

– Нет, Госпожа, как же мы без тебя? Кто ответит на молитвы? Кто услышит нас в засуху? Кто пожалеет матерей в родах?

Иштар улыбнулась:

– Я. Просто я буду где-то далеко, незримая для вас всех.

– Возьми меня с собой! Я буду служить тебе! Без тебя я не смогу…

– Сможешь, Эн.

Иштар исчезла. Энхедуанна так и осталась стоять на коленях над лужей на полу. В углу шевельнулся Шимун и поспешил убрать черепки и беспорядок, а затем поцеловал край туники Энхедуанны, глядя на нее сияющими глазами. Не заметив того, Жрица вскочила и убежала в свои покои. И только там она поняла, что Шимун видел Иштар, но все равно смотрел только на нее, Энхедуанну.

Иштар ждала Ллуга. Она знала, что он уже посетил Атона и Мардука, сейчас он должен был быть у Сина в древнем Уре, а потом вернуться к ней. Они бы вместе появились в божественном сиянии пред толпой, богиня благословила бы людей и исчезла с необычным Великим после праздника. Энхедуанна бы записала это в таблички, люди разнесли песнями, и легенда о любви богов, разделенных такими расстояниями и различиями, что они не должны были встретиться, но кого свела сама судьба, уйдет в века.

К вечеру Ллуг не появился. Иштар начала беспокоиться. Она потянулась к нему, но Ллуга словно не было в мире, и никакой связи с ним она не ощутила. Иштар прошла в самую дальнюю комнату, склонилась над чашей с кровью и кинула туда пучок зажженных трав. Когда те прогорели и растворились в жидкости, она добавила растолченную полынь, взяла чашу двумя руками и осторожно пригубила. Вкус был мерзким и отдавал пеплом, Великая скривилась и закашлялась, но потом снова с выдохом поднесла к губам. Она пила медленными тяжелыми глотками, остатки вылила на ладони, растерла по коже и легла, ожидая. По телу прошла судорога, Иштар закричала… А затем открыла горящие золотом и зеленью глаза.

Она видела Ллуга. В его руке был кубок, и он что-то говорил тому, кто сидел напротив. Иштар всмотрелась и, когда сумрак ушел, узрела зеленые холмы вдалеке и мальчика, которого держала на руках женщина, и взор ее сиял синью небес. Ребенок протянул руки, и Ллуг засмеялся, а его глаза полыхнули фиолетом, что дарит на закате облакам солнце.

Иштар очнулась и долго смотрела в потолок.

– Вот твоя плата за любовь, Иштар, – проговорила она и усмехнулась. А затем позвала Эн, уже зная, что сделает.

Ллуг видел сон: холмы родного края, на которых под прохладным ветром шелестит трава. Мальчик, его сын, протянул руки, и Ллуг засмеялся. Он хотел подойти к ребенку, но его что-то удерживало. Он дернулся – раз, другой, и грудь обожгло огнем. Ллуг протянул руку к шее и нащупал цепочку и висящее на ней кольцо. Он вспомнил его на руке Иштар и улыбнулся этому, как далекому сну.

Ллуг посмотрел на кольцо и только тут заметил, что камень горит, как закатное небо перед бурей, предвещая беду. Он перевел взгляд туда, где только что был его сын, но лишь кошмарное болото простиралось пред ним, и пойди он туда, увяз бы навсегда. Ллуг вздрогнул и открыл глаза. Он был в подвале, а за решеткой стояла Эрешкигаль в окружении уродов, которых могла создавать лишь она и которые ужасали каждого, кто их видел. Кошмарные демоны, что высасывали само желание жить, что преследовали во снах и наяву свою жертву.

– Проблема Иштар в том, что она никогда не хотела замечать никого, кроме себя, – усмехнулась Эрешкигаль. – А меня презирала с детства, записав в дуры и неумехи. Однако это я была той, кому удалось когда-то пленить ее. Да, она вырвалась, но и я с тех пор набралась опыта. Я нашла ее слабое место – жажда любви. С того момента, как ты появился, я знала, как могу использовать тебя. Знала, что вас притянет друг к другу, а значит, я заберу ее силу через тебя, как когда-то делала это через Таммуза.

Ллуг так и не проронил ни слова. Он пытался вспомнить, в какой момент все пошло не по плану. Он встретился с Атоном и внушил ему, что война не нужна, нашел Мардука, а после отправился к Сину. Они говорили с ним, когда…

Вот оно что – его внезапно схватили прямо в зале приемов, оглушив ударом такой силы, что даже он сломался под ним. Эрешкигаль усмехнулась: