Номер 19

– Всего доброго, Владимир, – говорит Васильевна.

– До свидания.

– Всего доброго, – повторяет женщина, которая привыкла, что последнее слово всегда остается за ней.

Дверные петли скрипят. Львица с львенком печально смотрят вслед уходящему гостю. Пальцы Васильевны включают монитор, набирают текст. А Владимиру не терпится выйти и покурить.

* * *

Катя внимательно слушает, изредка что-то переспрашивает.

Глеб рассказывает обо всем подряд. О том, как ему живется одному, что нового произошло на работе. Говорит, что теперь в его старом кабинете работает трое полицейских. Тесно, зато есть младший сотрудник, на которого можно сбросить часть неприятных обязанностей.

Глеб говорит, а Катя слушает с таким вдохновением, словно круг ее общения пациенты да заварник с чаем.

Пакетик с конфетами пустеет.

Глеб почти приступает к рассказу о Майе и Лилии, но осекается. Лучше об этом промолчать. Лучше, чтобы лишние уши не слышали о его не совсем законных делах.

– Вот в принципе и все.

Глеб заканчивает свой рассказ.

– О чем еще рассказать?

По выражению лица Кати не понять, удовлетворил ли ее любопытство краткий отчет Глеба. Она поправляет прическу, надевает обратно свой забавный чепчик и облокачивается на стол.

– Если ты закончил лить воду… Может, наконец перестанешь разглядывать мое декольте?

Зачем она это говорит? Глеб и не думал смотреть туда. Возможно, это такой способ навязать ему мысль, подтолкнуть к идее, сбить с толку? Способ манипулировать. Или попытка отвлечь. Впрочем, какая разница? Глеб выполнил свою часть сделки.

Все, что он сказал Кате, – чистая правда.

– Ну. Так ты поможешь с девочкой? Я же тебе все рассказал.

Катя двигает указательным пальцем из стороны в сторону. Звучно выдыхает через сомкнутые губы.

– Нет? Мы же договаривались…

– Раз уж ты все рассказал, – не дает ему договорить Катя. Она акцентирует голосом на слове «все».

– Ну да. Без вранья.

– Тогда и я врать не буду. Отвечу тебе тем же.

Она издевается.

Катя меняет тон и с видом бывалого начальника, готового вежливо послать куда подальше, продолжает:

– Должна признать, что под твои… под ваши описания у нас никто не подходит.

– Но…

– Это абсолютно точно. И это тоже чистая правда. Я давно здесь работаю, знаю всех пациентов по именам. И, к сожалению, вынуждена констатировать, что похожей девочки не припомню.

– Тогда почему сразу не сказала?

– Я вам сразу так и ответила. Никакой Лилии у нас не числится и никогда не было.

– Кать, зачем?

На этот раз он искренне раздражен.

– Ладно. Спасибо, – говорит Глеб.

Он встает и идет к выходу. Он бы добавил, что жалеет о встрече, впустую потратил полдня, но решает, что эта фраза чересчур грубая и приберегает ее для более подходящего случая.

– А вот наконец-то искренний Глеб появился.

Катя хихикает.

– Успокойся. Я не собиралась тебя дурачить. Обещала свою помощь взамен на правду. С тебя – правда, с меня – девочка.

– Но я уже тебе рассказал.

– Уверен, что рассказал правду?

Она опять хитро улыбается и ждет.

– Каждое слово?

– Абсолютно.

– А мне кажется, что кое-что недоговорил.

– Например?

– Например, кое-что весомое. Кое-что, без чего вся твоя правда не имеет смысла.

– Я не понимаю.

Глеб все еще стоит у двери. Но на этот раз никто не собирается его останавливать. Он это знает. И он не спешит выходить.

– Если хочешь, я помогу понять.

Катя закидывает ногу за ногу, смотрит куда-то в сторону и прикладывает палец к подбородку.

– Ответь, Глебушка. А к кому это ушла красавица Аллочка от твоего очкастого друга-неудачника?

Глеб было открыл рот, чтобы произнести, что он не знает и что это вовсе не имеет значения, но Катя не дает ему сказать, продолжает сама:

– Скажи. Правду. Не ври на этот раз. Хотя нет… Не надо. Можешь на это не отвечать.

Она все смеется.

– Кать, дела Аллы и Владимира – это только их…

– Замолчи. Ясно же, чтобы признаться, у тебя кишка тонка. А слушать твое стыдливое вранье мне неинтересно.

– Что это значит?

Катя двигает руками в воздухе, чтобы Глеб замолчал. Сейчас ее очередь говорить.

– Тебя совесть не мучает? Как ты спишь по ночам?

Она мотает головой в ответ сама себе:

– Нет. На это тоже не отвечай. Скажи лучше другое…

Она не обращает внимание на то, что Глеб начинает злиться.

– Как ты планируешь скрывать шило в мешке? Рассчитываешь, что время пройдет и все забудется?

Катя говорит, что даже маленькие дети знают – все тайное всегда становится явным. И чем страшнее тайна, тем звонче и ярче она разлетается. Чем сильнее стараешься ее скрыть, тем вероятнее, что она быстро откроется.

– Не понимаю, о чем ты. Лучше я пойду.

– Нет-нет. Подожди. Я придумала. Расскажи, как? – Она тянет нараспев слово «как». – Он же твой друг. Единственный друг. Как ты мог его так подло обмануть? Подлый, мерзкий лицемер.

– До свидания, Кать.

Глеб тянет ручку двери.

– Что, Глебушка, не нравится правда? А как тебе смотрится в глаза другу, которого ты предал? У вас же это. Солидарность. Или как ты там вашу лживую дружбу называешь.

Глеб дергает, но дверь не отпирается.