Номер 19

Все обращаются к инспектору Васильевна. Так повелось. И признаться, когда смотришь на нее, складывается впечатление, что неспроста, что Васильевной ее называют с рождения.

– Я здесь не по личному вопросу.

– Естественно, не по личному. – Васильевна ухмыляется. – Все личные вопросы в неслужебное время.

Владимир опирается на спинку стула. Присесть ему никто не предложил, да если бы и предложили, он бы отказался.

Васильевна молчит.

Женщина притаилась. Выжидает. Только когда убеждается, что гость пришел с миром, она нажимает на кнопку, отключает питание и отворачивается от монитора.

– Что у тебя?

– Мне нужно узнать по Лесной.

Владимир решает не выдумывать и спрашивает напрямую. Быстрее поговорит, быстрее сможет уйти.

Васильевна приспускает очки на нос и пристально смотрит.

– А что по Лесной? Там у нас все в порядке.

– Никто не числится как неблагополучный?

– А с чего такой интерес?

Васильевна щурится, отчего ее лицо становится еще сильнее похоже на поросячье рыло.

– Особого интереса нет. Просто уточняю.

– Владимир, у вас есть что-то, что следует сообщить мне?

Как так у нее получается? Вместо ответа на один мой простой, конкретный вопрос она успевает задать три свои.

– Сообщить? Нет. Просто это мой район. – Владимир незаметно для себя начинает оправдываться.

– И?

– Я там патрулирую и хотел бы получше узнать, что да как.

Васильевна, кажется, не верит. И она ничем не поможет.

– Владимир. Одобряю ваше рвение. Лучший способ выйти из… вашей с нами ситуации – это погрузиться в работу.

Она опять все сводит к проблеме Аллы и Кости. Возможно, она что-то понимает, а возможно, делает вид.

– Да. Спасибо за совет.

Владимир едва удерживается, чтобы не нахамить после фразы о «вашей с нами ситуации».

– На здоровье, – говорит женщина, которая привыкла, что последнее слово всегда остается за ней.

Зря Владимир обратился к ним.

Знал же, что общение с соцопекой – пустая трата времени. С этими людьми он не сможет найти общий язык.

Зря.

– Так что по Лесной? Есть данные? Может, стоит обратить особое внимание на кого-то?

– Работать, работать и еще раз работать, – безучастно говорит Васильевна и погружается в изучение документов.

Она даже не слушает, о чем ее спрашивают.

Зря.

Владимир чувствует, как закипает кровь.

С каким удовольствием он бы сейчас вмазал этой старухе-хряку с размаху по голове. Топором. Но только чтобы она не сразу умерла. Пусть посмотрит своими глазенками, пусть увидит его улыбку. И он не Раскольников, он сумеет насладиться ее страданиями. «Работать, Владимир», – говорит голова с торчащим из нее здоровенным острым колуном. Голова моргает и ничего не понимает. Просто мотается на толстой шее влево-вправо и разбрызгивает красные струйки на стены. Топорный флюгер.

– Работать, – повторяет Васильевна, обращается сама к себе.

– Да. Так и поступлю.

– По Лесной спокойно, – вклинивается в разговор Артур. – В последний раз обращались пару недель назад. Но там такое… Там кота сбила машина. Или собаку. Ничего особенного.

Владимир смотрит на помощника, не скрывая удивления. Вот от кого от кого, а от идиота Артура помощи не ждал.

– И все?

– Ну да. Сбили животное. А так вроде тихо.

– Спасибо, – говорит Владимир, а сам отмечает, значит, о пропаже девочек никто не заявлял.

Это может значить, что отец девочек запретил обращаться в полицию. Возможно, он сейчас где-то мучает их мать. Это может значить, что настало время вмешаться. Если женщина, не дай бог, пострадает, теперь это будет и вина Владимира.

– Спасибо, – повторяет Владимир.

Но вполне могло быть, что девочка наврала.

– Да не за что, друг.

– Артур, а может, слышал? На днях никто не обращался с заявлениями о пропавших детях?

Вопрос Владимира не смущает идиота Артура.

– Хо-хо. Это регулярно, – говорит он, подвигает папку с документами и разглядывает надпись.

Артур разворачивает листы, бегло перечитывает.

– Вот. Позавчера, например, два мальчика, семи и двенадцати лет соответственно. Потеряшки.

Он откладывает лист в сторону.

– Или вот еще. Вчера буквально. Девочка. Одиннадцать… Хотя нет, эту уже нашли. А вот…

– А зачем тебе? – перебивает Васильевна.

Ее очки снова на носу, ее глаза вновь впиваются во Владимира.

– Есть какая-то информация?

Ее голос, ее тон, ее взгляд заставляют оправдываться. Даже если ты ничего не совершил, даже если прав. Приходится оправдываться.

Владимир успевает посочувствовать мужу Васильевны. Каждый вечер терпеть на себе этот взгляд. Если, конечно, у нее есть муж.

– Нет-нет. Какая информация? Просто в последнее время начал всерьез задумываться о вопросах родительства.

– Да. Такие бывает попадаются родители, что мама не горюй, – говорит Артур с неподдельной озабоченностью.

– Владимир. – Голос Васильевны становится строгим. – Если вдруг тебе что-то известно…

– Нет. Говорю же, хочу разобраться для себя.

Кажется, Васильевна опять что-то заметила. Что-то поняла. Заподозрила. Хотя она всегда так выглядит, так что здесь не угадаешь.

– Пойду я.

– Заходи еще, друг, – говорит Артур и показывает большой палец вверх.

Владимир никогда не назовет идиота Артура другом, но в ответ тоже показывает ему большой палец и подмигивает.