Номер 19

Лилия смотрит на хитро улыбающегося полицейского. Он ведет ее и маленькую сестренку в пасть ко льву.

Он обманет.

Сдаст.

Оставит их.

Он не хочет… и не сможет помочь.

Лилия берет сестру за руку.

– Лилочка, нам нужно убегать… – шепчет малышка.

– Так, ым, Майка, – отвечает шепотом Лилия. – Давай еще поиграем в кото-Котофеича?

Не дожидаясь ответа, Лилия показывает три пальца и шепчет «три».

Майя смотрит на сестру.

Играть в кото-Котофеича значит быстро убежать и спрятать своего кота. Она смотрит на полицейского, на лужи.

– Лилочка, ты хочешь, чтобы мы удрали от дяди Вовы? – едва слышно переспрашивает малышка.

Лилия кивает.

– Лилочка, он не добрый и не хороший?

– Два, – говорит Лилия, сгибает палец и показывает два.

Майя кивает.

– Там мокро, но я смогу.

– Один, – говорит Лилия и показывает указательный. – Начали!

Майя послушно отпускает руку сестры и бежит в темный двор незнакомого дома. Лилия отталкивает полицейского, бросает зонт и убегает следом.

Автопилот Владимира отключается.

Мгновение он стоит, пытается понять, что произошло. Смотрит на перепрыгивающие лужи девочек.

– Стойте! Куда?

Он поднимает зонт, складывает и идет следом за сестричками.

Майя бежит впереди, Лилия за ней, Владимир идет быстрым шагом. Он намеренно не догоняет, оставляет сестричек в поле зрения и держит дистанцию.

Главное не дать им слишком далеко отбежать. На улице темнеет, а без очков Владимир рискует потерять девочек.

Дождь то замирает, то с новой силой бьет в лицо.

План Лилии удрать оказался паршивым и провальным. Она это уже поняла, поняла. Поняла она и то, зачем полицейский не бежит во всю силу. Он не хочет изматывать детей.

– Ым, заботливый.

Дурацкий план.

Идиотский.

Лилия корит себя за глупость, но продолжает бежать. Вечер, холодно, и нет денег. Девочкам некуда податься. Так или иначе придется вернуться к полицейскому.

Догоняет Майю, попутно придумывает оправдание для объяснений, когда их поймают.

– Все, ым. Остановись. Нет, ым, смысла.

Малышка оборачивается и смотрит на сестру.

Волосы Лилии намокли, слиплись и спадают неровными прядями на плечи.

– Сейчас, ым, он подойдет.

– Дядя Вова нас обидит? Как нам его обмануть?

Девочка сдувает с носа капли и кивает на стоящего вдалеке мужчину.

– Майка, послушай. Я, ым, ему не доверяю. Не собираюсь, ым, скрывать от него, что о нем думаю. И нам его не перехитрить. Нам, ым, некуда бежать.

– Он нам навредит?

– Нет. – Лилия говорит, но сама начинает сомневаться. – Мы ему не расскажем, что мы, ым, задумали. Хотя, он, ым, и сам уже догадался.

– Если мы пойдем с ним. Тогда он же нас отведет.

Вместо ответа Лилия сжимает руку сестры.

Беглянки стоят и смотрят на полицейского.

Владимир делает шутливый жест, мол, «я?», «вы на меня смотрите?». Улыбается, медленно подходит и протягивает зонт.

– Здорово вы это придумали. Обожаю догонялки. Только сегодня сыро, смотрите, чтоб не простудились.

Кажется, он и не собирается разбираться, почему от него пытались удрать. Не собирается отчитывать или хоть как-то грубить. Заботливый.

– Мы, ым…

– Понимаю. Не надо объяснять. Ничего, я все понимаю. И хочу извиниться за свои слова. Мне не стоило…

– Тогда, ым, вы не отведете нас домой? – перебивает Лилия.

– К сожалению, я должен. Иначе никак.

Владимир старается говорить мягко, но Лилия слышит угрозу. Она не может объяснить почему, но она чувствует злость, чувствует опасность.

– Но я еще раз говорю. Обещаю, слово даю, клянусь, с вами ничего плохого не случится.

Майя едва заметно улыбается.

Владимир запинается, кривит лицо в ожидании своей глупой фразы, снова морщит лоб назло бывшей и произносит:

– Клянусь вам собственной жизнью.

Он говорит, что готов отдать жизнь за сестричек, а Лилия слышит в его интонации гнев. Девушка старается не смотреть в страшное сморщенное лицо полицейского. Она боится. Она готова упасть в обморок.

Капли стекают от лба, к носу, огибают губы и повисают на подбородке. Майя крепче сжимает трясущуюся ладонь старшей сестры и не сводит глаз с Владимира.

* * *

Чашка возвращается на стол. В ней еще полно кофе, но допивать его уже не будут. Он остынет и отыщет покой на дне раковины.

– Я поеду. Сегодня.

Она в ответ кивает.

Алла не спрашивает куда. Она знает. Много лет ее муж мучается от ночных кошмаров. Она знает, что каждый вечер Глеб ложится в постель и гадает, сможет ли спать или вновь будет ворочаться и стонать.

– Хорошо. Хочешь, чтобы я поехала с тобой?

– Нет.

Алла столько раз просила его обратиться к врачу, но он упрямый каждый раз отказывался. Сопротивлялся до последнего.

– Костик собирался зайти на обед.

– Да, он говорил.

Глеб берет куртку, поддевает привычным движением с полки ключи и смотрится в зеркало.

– Если к тому времени не вернусь, передай, что я помню о просьбе. Скажи, что я все обдумал. Дам деньги на студию.

– Ладно. – Женщина улыбается. Она обнимает своего постаревшего мужа. Целует его в щеку. Желает ему удачи, закрывает дверь и смотрит через окно, как Глеб выходит, как садится в машину и отъезжает.

Он едет к врачу.

Если бы только я тогда успел. Если бы я поговорил, корит себя Глеб и сворачивает в переулок. Я должен был рассказать, настоять.