Нооходцы: Cupri Dies (СИ)

— А сэр Глорвайт, вроде бы, и не обиделся… — сказала Леви. Скандал начал её забавлять, едва она осознала всю беспочвенность страхов наставницы. Что подумает сэр Глорвайт? Да ничего. Он в этот момент, наверное, кофе пил где-нибудь.

— Дура! Слишком много было бы чести, если бы он на тебя обиделся! А со мной он не попрощался, ты понимаешь?! Понимаешь, нет?! Он на меня даже не посмотрел! Он… стоит ему захотеть, и я буду в опале уже завтра — а всё по твоей милости!

— Извините, мисс Клинг. Я не хотела навредить, я просто…

— Ты «просто» не думаешь, что говоришь! — Наставница постепенно белела. — От тебя слишком много проблем! Я всё ещё помню о твоих милых беседах с Бельторном, если хочешь знать!

Это была воистину роковая минута. Услышав имя Нетуса, Леви, неожиданно для себя, улыбнулась… быстро, всего лишь на секунду, но мисс Клинг это заметила.

В её пощёчине оказалось столько силы, что Леви не удержалась на стуле.

Лёжа вниз лицом и чувствуя отвратительную дрожь унижения, пробирающую от кончиков пальцев до корней волос, послушница разрыдалась. После того, как подобное позволил себе её отчим, мама с ним развелась.

Здесь же Леви никто не защищал.

— Хлеб. Хлеб и вода, — прошипела мисс Клинг. — Этим ты будешь питаться всю ближайшую неделю. Может быть. Или я решу, что ты и без хлеба обойдёшься. Престиж Ассоциации не должен пострадать из-за таких слабовольных толстых идиоток, как ты.

Сквозь рыдания Леви услышала грохот двери и скрежет ключа. К глубокой, жгучей обиде мигом добавилась такая же жгучая и глубокая ярость.

Послушница никогда не предполагала, что способна ненавидеть так сильно.

Вскочив с пола, она почти взлетела на стол, пинком сбросила ни в чём не повинную лампу и открыла окно, едва не оторвав ручку. Вид улицы с третьего этажа её отрезвил: вряд ли получится спрыгнуть, ничего не сломав. Архитектура здания не обнадёживала: ни колонн, ни уступов, по которым можно было бы попробовать спуститься безболезненно…

Да и куда она пойдёт? Понимает это мисс Клинг или нет, но дар её ученицы пробуждается. И она знает — причём снова не стараниями наставницы! — что ей грозит, если дар не взять под контроль.

Нетус?.. Ему и самому трудно приходится, да и он ей ничем не обязан, в конце концов. Хотя об уроках Леви спросила вполне серьёзно: этот опальный практик уж точно знает о пробуждении больше, чем она сама, и мог бы подсказать, как себя вести, как сдержать музыку, всё громче звучащую в ушах…

Что же делать?

Леви закрыла окно, спрыгнула со стола и подошла к зеркалу. Щека горела алым, волосы торчали, одежда очутилась в полном беспорядке. Ох, если бы она попалась на глаза Нетусу в таком виде, он точно взял бы назад своё обещание.

Сегодня он смотрел на неё так, будто очень рад их встрече. Словно… соскучился. И это именно то, что она хотела бы увидеть в следующий раз. Не жалость. Не отвращение. Не тревогу.

У него должен быть повод для улыбки, а не для очередного беспокойства. Ради этого стоит что-то сделать самой.

Леви достала гребешок и принялась судорожно расчёсывать волосы. Это её несколько успокоило, и она забралась на кровать с ногами, полностью остановив внутренний диалог. Вместе с бурей разума словно улеглись и все внешние: комната показалась послушнице тихой и совершенно пустой, будто десять минут назад здесь не звенели оскорбления и пощёчины.

Если бы только мама была жива, всё складывалось бы иначе. Рэйен Дим бы не допустила подобного обращения со своей дочерью.

Стоп. А что, если…

От внезапной тревоги Леви буквально похолодела. Почему мама заключила такой договор с Герцогом? Почему Рэйен Дим считала, что в Ассоциации её дочери может угрожать опасность? И, всё-таки, что же с ней случилось полтора года назад?..

Едва не упав с кровати, послушница рванулась к шкафу. Рубашку матери она спрятала среди прочей одежды, чтобы не рассыпаться трезвучиями при виде переполненных силой резервуаров. Сейчас же, выбросив прямо на пол несколько вешалок со свитерами, она извлекла электриковый шёлк на свет и впилась взглядом в тусклую, изрезанную странными символами медь.

Которая же из них?.. Леви пыталась вспомнить, какой именно пуговицы коснулась прядь Кроцелла. Они все походили друг на друга и пахли озоном, как воздух перед грозой…

Метнув быстрый взгляд в сторону двери, послушница вернулась на кровать с рубашкой в руках. От резьбы на пуговицах глазам становилось больно, а уши заполнял тревожный, неразборчивый шёпот. Леви собрала волю в кулак, подавляя ежесекундное желание отвести взгляд, и принялась рассматривать резервуары по очереди. Она не знала, что именно ищет, но должна же печать выделяться хоть как-то…

Пожалуй, самым странным в этих кусочках меди выглядело то, что каждый из них больше напоминал часть мозаики, чем нечто самостоятельное. Кусая губы от неприятной щекотки в пальцах, послушница дотрагивалась до каждой из них, выискивая хоть какую-нибудь зацепку.

Кто-то прошёл мимо двери, громко топая. Леви вздрогнула, на секунду отвлеклась и почувствовала сильное головокружение. Не опасно ли то, что она делает?