Нооходцы: Cupri Dies (СИ)

Небо то бросалось навстречу, то вертелось штопором, и тогда Леви теряла всякое чувство направления. Мир представлялся ей отражениями в гранях огромного изумруда, который невозможно было полностью охватить взглядом. Ночные тени, расцвеченные оттенками зелёного, утратили мрак и глубину.

Человеческий глаз не нашёл бы просвета в пасмурной темноте, но взгляд совы видел лишь тонкую пелену сумерек. Парк содержал в себе столько движения, шелеста и голосов, что мог оглушить, но изменившийся слух Леви не позволял звукам сливаться в гомон.

Плотный занавес туч не пускал в мир ни звёзды, ни истончившуюся луну. Единственным, что сегодня мерцало на берегу озера Уонэгиска, были белоснежные перья в головном уборе старого индейца с лицом, похожим на необработанную яшму. Его узловатые руки с длинными, острыми пальцами то и дело подносили ко рту продолговатую трубку, пока он следил за полётом совы; на вдохе губы индейца чуть шевелились.

Густой дым, покидавший его ноздри, быстро становился частью тумана. Озеро уютно куталось в серебристый покров, точно готовясь отойти ко сну.

Леви чувствовала себя так, словно появилась на свет с этим маленьким крылатым тельцем, припорошенным осенней рыжиной на кончиках перьев. Дневная жизнь казалась далёкой, фальшивой и почти несовместимой с тем, что послушница испытывала сейчас.

Озёрная гладь пошла рябью, и птичья тень мгновенно растворилась в мелких волнах. Индеец отложил трубку и медленно поднял худую руку; мягкая, но неумолимая сила окутала Леви и потянула к нему.

— Так мало пережитых зим, и уже устала от самой себя, Мальва? — скрипуче спросил Танцор, когда послушница в облике совы опустилась на его палец. — Или то место, которое ты занимаешь в мире пробуждения, так сильно не соответствует твоим устремлениям?

Леви хотела пожать плечами, но крылья были не очень-то приспособлены для такого жеста. Её устремления? Их не существовало — только судьба, утверждённая и заверенная наследственными способностями практиков из рода Дим. Иной путь? Возможность выбирать?..

Рэйен Дим никогда не принудила бы дочь следовать дорогой, которая вызвала бы у той отвращение. Вот только Леви не задавалась вопросом, на что её жизнь в действительности должна походить.

Сова не могла говорить, но Танцору этого и не требовалось. Он пристально смотрел на послушницу, и каждая мысль Леви отражалась в зрачках шамана, словно в зеркале.

— Всё в порядке, — сказал он, и его голос дрогнул от затаённой усмешки. — Ничего необычного не происходит. Надев сотню лиц, ты соскучишься по своему собственному и поймёшь, что именно делает тебя тобой. А пока — наслаждайся, только не улетай далеко.

Ветер чуть проредил туман. Плеск волн стал громче всех прочих звуков; вода поднялась и лизнула ноги Танцора, будто ласкающийся пёс. Шаман порывисто встал, и Леви расправила крылья, чтобы удержаться на его пальце.

Тёмный профиль Танцора обратился к деревьям. Глаза шамана — живые агаты, мерцающие в глубоких трещинах на древней скале — наполнились угрозой.

— Надо же. Кто-то твоего племени ступил на мою землю в мире пробуждения. Они уже давно на это не отваживались…

Здесь практик Ассоциации?! Неужели они что-то узнали? Может быть, ищут её? Что теперь будет?! Леви стало страшно, но Танцор тихо засмеялся:

— Не волнуйся. Они увидят только то, что я им позволю, а позволю я немного. Эти люди ведут себя так, будто сам Вакан-Танка дал им власть распоряжаться моей силой. Трусливые почитатели меди избалованы подчинением Старших Духов… Чего бы они стоили без своей Соломоновой Правды? Что они смогут, если отнять у них незаслуженный дар Великого Отца?

Деревья тревожно шумели, откуда-то из парка донёсся предупреждающий звук флейты — звонкая трель, потом ещё и ещё. На берегу взвихрилась палая листва. Ночь беспокоилась, но Танцор коротко свистнул, и мир сразу затих.

— Как ты думаешь, Мальва, стоит ли нам взглянуть на этого гостя? Мне любопытно: я слышу биение его сердце, но ритма подобного не припоминаю. Что скажешь?

Леви очень хотелось ответить «нет», но шаман явно принял иное решение. Кроме того, чего она боится? Какие у неё причины сомневаться в словах Танцора? До этой минуты ни единый лист в парке не шевельнулся так, чтобы шаман не узнал. Он здесь хозяин. Кто из Ассоциации может сравниться с ним?

Тем временем воздух расцвёл серебром. Танцор поднял свободную руку, описал ею полукруг — будто сдвигая невидимый полог — и пространство закипело светом. Леви едва успела слабо удивиться тому, как мало её чувствительные глаза страдают от этого сияния, и вдруг всё прекратилось.

Парк переменился. Слегка обескураженная послушница завертела головой, пытаясь осознать разницу: то же озеро, та же ночь, заключённая в изумруд… вот только в Ноо здесь не было ни фонарей, ни пустой скамьи с забытым под ней зонтом.