Нора Робертс. "Рожденная в грехе" (СИ)

- Я была в шоке, - усилием воли Аманда старалась сохранять спокойствие, - как только осознала это, была в шоке. Я никогда прежде не задумывалась о том, что у меня может быть ребенок, о том, что кто-либо одарит меня такой любовью, что я смогу испытать это счастье - стать матерью. Конечно же, я хотела, чтобы этот ребенок родился, я любила его, благодарила Бога за то, что послал мне его. Но очень было горько и больно думать о том, что чудо, зародившееся во мне от нашей с Томми любви, никогда не соединит нас. Когда я сообщила ему о ребенке, он очень взволновался, стал беспокоиться за меня и писал, что готов бросить дом и приехать ко мне. Он бы и в самом деле приехал, я знала, и была польщена. Но это было бы неправильно, Шаннон, хотя и была права наша любовь. Я написала ему в последний раз, и впервые солгала ему - сказала, что я ничего не боюсь, я не одна, и я уезжаю.

- Ты устала, - Шаннон отчаянно хотелось прекратить этот разговор. Весь ее прежний мир, казалось, готов был обрушиться, и она силилась удержать его на месте. - Ты слишком долго говорила. Пора принять лекарство.

- Знаешь, как он полюбил бы тебя! - горестно воскликнула Аманда. - Если бы только у него был шанс. В глубине души я знаю, что он всегда любил тебя, хоть и не видел никогда.

- Прекрати, - Шаннон не выдержала, встала, невольно отпрянула назад, отстраняясь от матери. Ей вдруг стало так дурно, что она едва удержалась на ногах. - Я не хочу ничего слышать. Мне не надо этого знать.

- Нет, надо. Жаль, что я причиняю тебе боль, но ты должна знать все. Я и в самом деле уехала, - быстро продолжила Аманда. - Родные были в шоке, в ярости, когда узнали, что я беременна. Они требовали, чтобы я ушла, избавилась от тебя, тихо, незаметно, не навлекая скандала и позора на семью. Но я бы скорее умерла, чем избавилась бы от тебя. Ты была моей и Томми. Каких только ужасных слов не звучало в доме - угрозы, ультиматумы. Они отреклись от меня, а отец, прозорливый бизнесмен, заблокировал мой банковский счет, и я уже не могла притязать на деньги, оставленные мне бабушкой. Видишь ли, отец не любил шутить с деньгами, в его руках они обретали власть. Так, без тени сожаления, я и покинула дом, - с одним чемоданом и тощим кошельком.

Шаннон будто оказалась на дне пучины, не в силах дышать. Но в сознании живо предстал образ молодой беременной женщины, оказавшейся на грани нищеты, с единственным чемоданом в руках, - образ матери.

- Кто-нибудь мог тебе тогда помочь?

- Кейт помогла бы, но я не хотела затруднять ее. Все происшедшее касалось только меня. Весь позор был только моим, но и радость вся была тоже моей. Я уехала поездом на север, устроилась официанткой в одном из курортов в горах Катскилл, там же и встретила Колина Бодина.

Шаннон повернулась к матери спиной и медленно подошла к угасающему камину. Аманда притихла и услышала, как зашипели в камине тлеющие угольки, встревоженные порывом ветра. И в пронзительной тишине почуяла приближение грозы, которая зарождалась в те минуты отнюдь не за окном, но в душе ребенка, которого она любила больше жизни. Знала она и то, что гроза эта неминуемо поглотит их обоих.

- Он отдыхал там с родителями, был похож на всех остальных богатых и привилегированных особ, которых я обслуживала, и мне не было до него никакого дела. Я лишь дежурно улыбалась, когда он то и дело подтрунивал надо мной. Работа, пропитание и ребенок, который рос во мне, - вот что занимало мои мысли.

Однажды днем разразилась жуткая гроза. Большинство постояльцев не пожелали высовывать нос на улицу и решили отобедать в номерах. Я не могла допустить недовольства и жалоб, которые непременно возникли бы, принеси я им остывшую еду. Поэтому очень спешила в очередной коттедж с подносом в руках, и тут Колин, как ошалелый, выскакивает из-за угла, весь мокрый от дождя, и с разбегу налетает на меня. Боже, каким он все-таки был неуклюжим!

Шаннон не отрывала взгляда от мерцающих углей, на глаза навернулись слезы.

- Он так и говорил, что познакомился с тобой, когда сбил тебя с ног.

- Так и было. И мы всегда, насколько было возможно, говорили тебе правду. Я свалилась с подносом в грязь, блюда разлетелись и опрокинулись. Он стал извиняться, стараясь мне помочь. У меня же перед глазами была только испорченная еда. А спину ломило от вечных тяжестей, и ноги уже не могли меня держать. Я разревелась. Так вот сидела в грязи и рыдала, рыдала, рыдала, не могла остановиться. Он поднял меня и отнес в свой номер, а я все ревела.

Он был такой милый, усадил меня в кресло, невзирая на грязь, укрыл одеялом и сидел рядом, поглаживая мою руку до тех пор, пока я не выплакалась. Мне было ужасно стыдно, а он был так любезен со мной. Ни за что не хотел меня отпускать, пока не взял с меня обещание пообедать с ним.

"Надо же, как мило. Так мило, что противно", - подумала Шаннон, чувствуя, что задыхается.

- Он не знал, что ты беременна.