Норадреналин (СИ)

К нему приходили. На второй, кажется, день, когда Ружа в первый раз увели куда-то — на допрос, как он понял позднее, — в камеру заявилась та самая женщина, что назвала актерствующего Ружа мудаком. Женщина ощупала Игната со всех сторон, представилась Джессикой, а потом села напротив и уставилась в глаза. Он толком не понимал, что она пытается сделать, поэтому тупо сидел и играл в гляделки, стараясь моргать не слишком часто. Спустя десяток минут разболелась голова, еще спустя двадцать — боль стала невыносимо сильной, и он сдавленно застонал. Женщина выругалась, пробормотала что-то про «невменяемую защиту» и «параноидальных козлов» и ушла ни с чем, оставив его держаться за виски и сдерживать приступы тошноты. Игнат украдкой ощупал выступ чипа на затылке, но никаких изменений не ощутил. Взломать она его пыталась, что ли? Получается, мод? И его за мода приняла?

Предположения отдавали бредом и паранойей, поэтому думать об этом Игнат перестал, а женщина возвращалась еще пару раз и уходила с тем же результатом, то есть с его отсутствием. Для нее. Ему же оставалась головная боль и мигрени до тошноты и черных кругов перед глазами. Это возмущало до одури; после первых ее визитов Игнат смотрел на Ружа с осуждением и негодованием, после последних — с жалостью. Наверное, потому что мод перестал возвращаться в камеру своими ногами.

Это был пятый день, вроде, когда его в первый раз принесли и уложили на койку. Игнат подумал сперва, что этот чертов недооцененный актер изобразил обморок на допросе, посмотрел неодобрительно и сожрал полтора пайка в качестве компенсации своих моральных и физических страданий. Но мод лежал и лежал, поднявшись не без труда лишь спустя несколько часов. Умылся, прополоскал рот и завалился обратно, а Игнат увидел на раковине потеки крови.

Больше Ружа в камеру не заносили.

Дотаскивали до дверей, запихивали вовнутрь, он шел, неровно, шатаясь, и падал на койку сам. Иногда падал у входа. Если везло — Руж был в состоянии позвать его и попросить о помощи, если нет, как сегодня — оставался лежать на холодном бетоне, пока не отпускало в достаточной степени. Смешно сказать, но Игнат теперь его жалел. И мучился вопросами: что было бы, если бы их схватили, как есть? Смогла бы эта женщина взломать Ружа? Допрашивали бы Игната столь же жестко? Выдержал бы он эти допросы?

Руж хрипло застонал, с трудом отрывая голову от рук, закашлялся, сплюнул. Струйка смешанной с кровью слюны прилипла к уголку бледных губ, добавляя в лицо красок, он попытался стереть ее запястьем, но лишь размазал по щеке и подбородку.

— Руж, — позвал он тихо, и Игнат встрепенулся, подрываясь с места, — помоги.

Мод был тяжелым, как и все моды, наверное. Очень тяжелым для своей комплекции. Игнат, хоть и не самый слабый парень, но поднимал его с трудом. Раньше было проще, раньше Ружу нужна была только поддержка, хоть какая-то опора. Не сегодня. Сегодня он действительно не мог встать, сегодня он цеплялся за Игната, а окровавленные пальцы скользили и разжимались, сегодня у него подгибались колени, а дыхание с присвистом и хрипами вырывалось из губ.

— Эй, — шепнул Игнат едва слышно, пряча лицо в чужих волосах, и якобы перехватывая обмякшее тело поудобнее, чтобы оправдать этот жест, — все нормально?

— Жить буду, — прохрипел ненормальный мод ему в шею и дернулся, когда Игнат обхватил его за пояс. — Ребра, блядь… — выдохнул он рвано.

Игнат подцепил его под руки, едва дотащил до кровати, кое-как уложил и уселся рядом, плюнув на возможных зрителей. Он бы не выдержал — это и был единственный ответ. Он бы сорвался, рассказал все, что знает. Все, что не знает, тоже рассказал бы, просто чтобы боль закончилась.

— Ты… поэтому? — невнятно пробормотал он, но мод понял, усмехнулся, закашлялся, вытер губы.

— Да, нет, наверное, — Руж слабо улыбнулся, обозначая шутку. — Жди, они не будут все тут вечно сидеть… — он снова закашлялся и махнул рукой.

Игнат упрямо не понял. Мод и не должен был понять, мод должен был сидеть и ждать словесного приказа, раз уж за каким-то чертом сел, но Руж молчал, дышал только сипло и прикрывал рукой глаза, словно ему было больно от света.

— Эй, — от прикосновения мод дернулся, сдвинул ладонь. На миг Игнату показалось, что радужки горят красным, и он чуть не шарахнулся прочь. Удержался лишь потому, что понимал: в боевом трансе Руж бы уже убивал, а не лежал едва дыша.

— Иди. Спать, — отрывисто бросил Руж, и Игнат послушно пошел, правда, в итоге провалялся без сна, прислушиваясь к сиплому, еле слышному дыханию слева. Иногда оно прерывалось, перед тем как мод заходился в приступе кашля, а у Игната сжималось сердце, и он сам забывал, как дышать.

Отключился он много позже, когда дыхание сбоку стало глубже и ровнее, много спокойнее. Руж перестал почти кашлять и даже завозился, устраиваясь поудобнее.

— Убедился, что не сдохну? — прошептал сумасшедший мод на грани слышимости, и Игнат засмеялся, закрывая наконец глаза.