Норд, норд и немного вест

Миша нервничал – больше за компрессор, который сейчас, даже не отряхнув толком от снега, ставят, подсоединяют, и вот-вот включат, и начнут бороться за живучесть, а ему придётся заново повторять всю эту операцию, но уже на семнадцатой. Едва дождавшись, пока крики командира тринадцатой утихнут за ПРК, Миша стартанул на свой корабль.

На борту, отмахнувшись от что-то спрашивавшего старпома и не раздеваясь, Миша нырнул в трюм, крича на ходу «Стоять! Ничего не делать! Всем замереть!»

И точно – компрессор уже стоял на месте и был готов к запуску, а точнее будет сказать, к неминуемой своей гибели.

– Так, – Миша потёр лоб. – Я не буду спрашивать, почему вы такой сложный и хрупкий с точек зрения теории электротехники и термодинамики предмет тащили по снегу волоком. Я понимаю, да. Да. Но вы его просушили хотя бы? Клеммы, патрубки почистили и освободили от влаги?

Трюмные дружно молчали и переглядывались – искали виноватого.

– Всё ясно. Хорошо, хорошо, я понял. Снять, разобрать, почистить, вот тут, тут и тут протереть шилом, просушить и потом позвать меня. Всё мне показать и ставить подключать. Вопросы?

– А этот? – и Паша пнул труп предыдущего компрессора.

– А этот потом, после пуска нового, отнести на тринадцатую и прикрутить на место.

Утро встречало свежестью жёваной промокашки, и кто бы ожидал (после вчерашнего солнца и синего неба отсюда и до Норвегии) такой чуткости погоды к Мишиному настроению? Почти всю ночь не спав (пока ставили, пока запускали, пока настраивали работу), Миша был хмур, серьёзен, задумчив и готов поддаться кенопсии, как никогда раньше.

«Ну ничего, – думал Миша глядя с высоты ракетной палубы ТК-20 на жалкие остатки дивизии, тянувшиеся на подъём флага, – пройдёт. Высплюсь сейчас и пройдёт, всегда же проходит».

– Михаил! – крикнул с пирса командир, – что хмурый, как утро тридцать седьмого?

– Поспать бы, тащ командир!

– Поспать? Сон для слабых духом! Ну ладно, поспи, пока ко мне идти будешь, чего уж там!

– Что с провизией? – спросил командир спустившегося к нему Мишу.

– Нормально. Поменяли вчера компрессор, запустили, всё…

И тут с соседнего пирса заревело. Бродячие собаки, поджав хвосты, убежали узнавать, куда вчера делись чайки. Солнце, начавшее было выглядывать из-за туч, испуганно шмыгнуло обратно и по воде обязательно пошла бы рябь, но и так рябило.

– Вот! – поднял командир палец вверх. – Вот что я называю командирским голосом!

Обзор заслоняла семнадцатая, стоявшая с другой стороны пирса, и командир поднялся на её палубу.

– Гена! – заорал он оттуда. – Не рановато ли?

– Что не рановато? – заорал ему в ответ командир тринадцатой.

– Гон у тебя начался не рановато ли? Февраль же, – чернила, слёзы, а ты трубишь, как иерихонский свисток!

– Саша! Ты лучше отвернись! Сейчас здесь будет кровь и внутренние органы по всему пирсу! Боюсь травмировать твою нежную психику!

– Гена! Успокойся! Расскажи другу, что случилось! Легче станет! А другу любопытно!

– Саша! Ты не поверишь! Вчера только всех распёк за попустительство к расхищению железа! Выхожу! А! С моего корабля! Прямо пока я распекал, утащили что-то!

– Наглецы! – посочувствовал командир и мельком глянул на Мишу (Миша пожал плечами, мол, а я вам что говорил). – Надо было стрелять на поражение, Гена!

– Не успел, Саша! Только борозду от моего корабля к твоему пирсу и увидел!

– Так чего вчера не орал, а до сегодня терпел?

– Я не терпел, Саша, я мало того что орал, так и пиздюлей вчера наотвешивал! А сегодня! Прихожу на корабль! И что ты себе думаешь?

– Теряюсь в догадках!

– Вторая! Саша! Вторая! Блядь, вторая борозда от моего корабля к твоему пирсу! Ты можешь себе такое представить? А! Что? Что я не так делаю?

Командир обернулся к Мише. «Это мы наш, сломанный, к ним оттащили и поставили, чтоб у них по наличию всё совпадало», – прошептал Миша, командир кивнул.

– Гена! Слушай, что скажу тебе! Вторая борозда – это не от тебя тащили, а тебе обратно вернули! Не рви нервы, дружище!

– Саша!

– Морской закон, Гена! Кто последний – тот и папа! А я и на твоей в море последним ходил, и на своей сейчас последним остался!

– Саша! Ну как же так! Ну нужно же было! Я не знаю! Ну хотя бы! Ну хоть как-то!

Командир опять повернулся к Мише. Миша сделал глаза: «Не, ну тащ командир, ну как вы могли такое подумать? Всё отдал – до капли».

– Обижаешь, Гена! «Хотя бы» занесли вчера и отдали всё до капли! Ты куда побежал? Гена! Гена, заходи потом ко мне – чаю выпьем! У меня плюшки, Гена!

– А я, малыш? А как же я? – с рубки семнадцатой свешивался её командир, с интересом наблюдавшей за развитием всей этой драматической сцены.

– А ты тут при чём?

– Что значит при чём? На тринадцатой когда закончится, вы к кому ходить станете? Это раз. С чьей палубы ты сейчас, Саша, ведёшь переговоры? Это два. Ну так я собираюсь?

– Ну собирайся, сирота. На десять тридцать накрываю и этого (командир кивнул в сторону тринадцатой) предупреди – ждать не будем!

– Миша, – командир, спустившись на пирс, взял Мишу под локоток, – ну надо же было осторожнее как-то… Я не знаю… Не так нагло.