Норвежская народная душа в свете германского духа (Антропософский очерк)

Существует только два способа приближения к истине: доопытный и послеопытный. При этом, в духе сегодняшней материалистической науки, под опытом понимается исключительно «внешний», физический опыт, осуществляемый как на основе органов чувств (плюс «прибор»), так и путем мозговой, рассудочной активности (в том числе и «мысленного эксперимента»). Если же под «опытом» понимать еще и сверхчувственный опыт индивида, то, разумеется, нет смысла говорить о «доопытном» или «послеопытном», поскольку в этом случае сквозь «внешний» опыт просвечивает опыт «внутренний». Но поскольку к такой ситуации люди еще не пришли, за исключением отдельных случаев, то и говорят сегодня об опыте как только о «внешнем». Что же касается доопытного способа познания, то здесь индивид имеет дело ни с чем иным, как с мистерией своего собственного восхождения к сути изучаемого явления, и суть эта имеет идеальный характер. Эта внутренняя активизация означает в конечном счете расширение Я до сферы мировой причинности, где Я встречается с деятельностью духовных начал. Окажись, к примеру, Гамсун способным к такому доопытному познанию, он немедленно перенесся бы своим внутренним существом в живую реальность того самотворчества норвежской души, которое отражено в северной мифологии: в реальность Одина, Тора, Фрея. При таком углублении в живую подоснову «внешней» реальности совершенно иначе прозвучали бы голоса его литературных персонажей, а их «необъяснимые» порой поступки обрели бы ясность. «Гораздо больше может быть познано тщательным изучением основ этих мифов и легенд, – пишет Р. Штейнер в «Оккультном значении крови», – чем путем абсорбации интеллектуальной и экспериментальной пищи современности». При всей объемности и внешнем разнообразии гамсуновских фактов, ни один из них не указывает на глубину норвежской души, в которой, окажись она изученной, незамедлительно обнаружилась бы тревога по поводу норвежского будущего. В своих публичных лекция в Кристиании в 1912 году Р.Штейнер указывает на то, что норвежцы являются единственным народом в Европе, который без соответствующих духовных устремлений обречен на физическое вымирание. Это говорит об особой уязвимости норвежской Народной души, о ее безусловной зависимости от внутреннего состояния личности, от того, в какое отношение к истине ставит себя человеческое Я.

Современность формирует норвежца таким образом, что индивидуальное сознание освещает лишь «послеопытные» истины: рассудочный механизм отвечает потребностям «технологизации» всей культуры, тогда как интуитивно-созерцательное начало, восходящее к ясновидческой просветленности Бальдура, остается невостребованным. Рассудок мог бы придти к такому заключению: Рагнарок, гибель богов, состоялась, и сегодня нам не до этого, сегодня мы заняты куда более важными вещами. При этом компьютеризированному рассудку безразлично, что, как таковая, гибель богов – явление временное, что Один и его сын Бальдур призваны однажды воскреснуть. Это и есть национальная задача норвежца: изыскать в своем Я силы, способные поднять Бальдура, эту прежнюю неосознанную просветленность души, на новый, теперь уже сознательный, уровень. Эта национальная и вместе с тем мировая миссия (которую никто, кроме норвежцев, не осилит) выполнима только в ходе мистерии: Бальдура поднимают из его могилы силы Христа.