Норвежские сказки

Поел он, и велели ему идти на гумно молотить. Взял он, выдернул из крыши коньковый прогон и сделал себе из него цеп, а чтобы крыша не рухнула, всадил на место балки огромную сосну — как была, со всеми ветвями и сучьями, — потом начал колотить своим цепом по гумну, по сену, по соломе… И натворил же он беды! Зерно и шелуха все смешалось в облаке пыли; словно туча встала над баронским двором!

Когда он кончал свою молотьбу, в страну вошел неприятель. Барон и велел Лопотуну-Гусиное яйцо взять с собой народу и идти воевать. Барон-то надеялся, что его там ухлопают. Но Лопотун-Гусиное яйцо отказался от войска, — один пойдет.

«Что ж, тем лучше! Значит, наверняка отделаемся от него», — подумал барон.

Лопотун-Гусиное яйцо потребовал себе железную дубинку.

Отправили гонца к кузнецу. Тот выковал палицу в пять пудов, но Лопотун-Гусиное яйцо сказал, что ею разве только орехи колоть. Сковал кузнец палицу в пятнадцать пудов. «Ею разве только сапоги гвоздями подбивать!» Тут уж кузнец отказался. Тогда Лопотун-Гусиное яйцо сам пошел в кузницу и выковал палицу в пятьдесят пудов; поворачивали ее на наковальне сто человек. «С этой еще можно будет как-нибудь обойтись», — думалось Лопотуну-Гусиное яйцо.

Теперь нужно ему было дорожную кису для припасов. Сшили ее из пятнадцати воловьих шкур и битком набили припасами. Вот он и поплелся в горы, — киса за спиной, палица на плече.

Как только неприятель завидел его, сейчас выслал к нему одного из своих спросить, будет ли он биться с ними.

— Погодите, дайте поесть, — сказал Лопотун-Гусиное яйцо, растянулся на холме и принялся уписывать припасы из своей огромной кисы.

Но неприятель ждать не стал, а принялся обстреливать его. Шум, треск и настоящий град из пуль!

— Что мне эти ягодки! — сказал Лопотун-Гусиное яйцо, и знай себе уплетает за обе щеки; киса-то, что твой вал, загородила его от пуль.

Тогда неприятель принялся палить в него из пушек и мортир.

А он только ухмыляется, как его ядром зацепит.

— Пустяки! — говорит.

Тут бомба и влети ему прямо в глотку.

— Тьфу! — и он выхаркнул ее обратно. Вслед за тем ядро шлепнулось в масленку с маслом, а другое выбило у него кусок из рук.

Рассвирепел он, схватил палицу, ударил по земле да как гаркнет!

— Что вы дуете в свои дуды? Куски изо рта у меня вырывать хотите своими ягодками? — И так застучал дубинкой, что горы затряслись, а неприятеля, как шелуху, ветром развеяло. И война кончилась.

Опять вернулся Лопотун-Гусиное яйцо ко двору и опять работы просит. Барон осердился, что никак его с рук сбыть не может, и решил отправить его в ад.

— Ступай к черту, стребуй с него подать! — сказал барон.

Лопотун-Гусиное яйцо кису на спину, дубину на плечо, и марш. Идти было недалеко. Но когда он добрался до места, оказалось, что самого черта не было дома, — уехал на допрос, — а дома осталась только его мать. Она знать не знала, что за подать такая, и велела Лопотуну-Гусиное яйцо прийти в другой раз.

— Завтра, завтра, не сегодня! Врешь! — сказал он. Раз он тут, он тут и останется, пока не получит своего. Спешить ему некуда.

Но когда киса у него опустела, ему стало скучно ждать, и он приступил к чертовой матери: подай да подай ему подать!

— Ну нет! Не на таковскую напал! Упрется, так с места ее не сдвинешь, как вон старую сосну! — объявила она.

А сосна эта росла у входа в ад и была такой величины, что пятнадцать человек еле обхватывали ее. Но наш молодец влез на самую макушку да и закрутил ее, как ветку какую-нибудь, и спрашивает чертову мать — отдаст или нет она ему подать?

Тут уж не до споров было, живо собрала она ему кучу денег — сколько влезло в его кису. Забрал он ее и зашагал домой. Только ушел он, вернулся сам черт. Услыхал он, что Лопотун-Гусиное яйцо ушел с его казной, сначала обрушился на мать, а потом пустился вдогонку за молодцом. И вправду догнал: он-то был налегке, да догонял где пешком, а где и на крыльях, а Лопотун-Гусиное яйцо все шагал, да еще волок тяжеленную кису. Однако как завидел молодец черта, пустился наутек со всех ног, а палицей по воздуху крутит у себя за спиной, чтобы черт не схватил его. Черт и так, и сяк — никак не может ухватить палицу. Добрались до глубокой, широкой расселины; Лопотун-Гусиное яйцо перемахнул с одного края горы на другой, черт за ним; да сгоряча наткнулся на палицу, слетел в расселину и ногу сломал.

— Вот тебе подать! — сказал Лопотун-Гусиное яйцо барону и высыпал деньги на крыльцо, — затрещало, чуть не подломилось.

Барон поблагодарил его и обещал дать ему богатую награду и уволить его домой, если хочет.

Но тот одного только хотел — еще работы.

— Что мне теперь делать? — приставал он. Думал-думал барон и велел ему отправиться к горному троллю, который украл меч его деда из замка по ту сторону пролива; в этом замке никто и не смел жить.

Лопотун-Гусиное яйцо уложил в кису несколько возов с провизией и опять пустился в путь-дорогу. Долго ли, коротко ли шел он по горам, по долам, по диким скалам, только пришел он к высоким горам, где полагал найти тролля, укравшего дедовский меч у барона.