Норвуд

– Что значит – повезло? – возмутился лысый. – Мне эту рубаху госпожа подарила! – Он вновь показал пятно. – А этому дураку было наказано три дождя сидеть в яме!

– Не ори, Колено, – крикнул Леко. – Тебе с дерьмом даже лучше – сразу видно, что одежка соответствует характеру…

Здоровяк ничего не ответил, а лишь сплюнул и, по-медвежьи переваливаясь, ушел вслед за Ри Ван-Праг.

– Только надо раненому помочь. – Рэд не обратил ни малейшего внимания на перепалку. – Сможешь?

– Мне кажется, яма не самое лучшее место для пленника. – Я представил, во что превращается узилище, расположенное под землей, после дождя. – Неужели нет другого?

– Нету, господин интерфектор. Куда еще девать пособника тьмы? Не в дом же его тащить…

Я сморщился от досады – действительно, вряд ли кто-то из местных согласится приютить у себя человека, помогавшего упырю. Хотя еще совсем недавно я бы и сам отказался от такого предложения.

– Надобно на раненого сперва поглядеть, – донесся из-под земли ответ Леко. – А то, может, ему уже ничем не поможешь…

– Сейчас поглядишь.

По приказу воина пленника потащили по крутым ступеням вниз, в яму.

Крохотный каменный мешок с трудом вместил всех нас, и я даже не сразу смог рассмотреть самого Леко – его тощая фигура сливалась с темными стенами. Тело Лонгуса, который то ли притворялся, то ли действительно все еще не пришел в сознание, положили на тонкий тюфяк, а после Рэд громогласно приказал всем лишним покинуть помещение.

Крестьяне поспешили подняться наверх, а вот Младший никуда не ушел – когда стало попросторнее, парнишка шагнул к Леко и помог тому встать на ноги.

– Благодарствую, отрок, – кивнул узник и спросил: – Как поживает твой дед?

– Помер давно, дядюшка Леко.

– В бою?

– Нет, дядюшка Леко, в кровати – он же на землю ушел, разве ты не помнишь?

– Это он молодец! Так ему и передай… – Узник подошел ко мне и потрогал кольчугу дряблой рукой. – Настоящая?

Я кивнул, а Леко звонко цокнул языком и затем обтер ладонь о засаленные штаны – никакой другой одежды на нем не было. Если, конечно, не считать за таковую длинные, но редкие седые волосы и толстый слой грязи, которые прикрывали обнаженный торс.

Многочисленные шрамы белели рубцами в полумраке – на лице, на руках, на груди… Эти отметины, как строчки в книге, рассказывали о нелегком боевом пути старого воина. Сабельный удар расположился рядом с копейным, несколько стреляных ран соседствовали с рваными укусами, а под правым глазом виднелась странная отметина. Странная, но вместе с тем знакомая – вытянувшаяся почти на всю щеку, она напоминала слезу. Похожий шрам я видел у Кирклина, но у того он прятался под сетью более мелких и был не так заметен.

– Рэд! – воскликнул узник. – А ну-ка неси кипятку, сорванец ты этакий, да смотри, чтобы не как в прошлый раз! Если вода опять чуть теплая будет, я тебе такую трепку задам, что собственное имя позабудешь…

Похоже, старик далеко не всегда понимал, где пребывает и что происходит, поэтому усач только хмыкнул и затопал по ступеням, не забыв прикрыть крепкую дверь.

– Ты. – Леко, не глядя, ткнул в мою сторону пальцем с обломанным ногтем. – Ну-ка, срежь одежду вокруг раны.

Дождавшись, пока я выполню распоряжение, оборванный лекарь присел рядом с Лонгусом и замер, глядя на древко арбалетного болта. Никаких действий – только задумчивое созерцание.

– Не надо, – шепотом попросил Младший, заметив, что я собираюсь потревожить мыслителя. – Не мешай дядьке Леко.

– Он твой родственник?

Я припомнил, что еще в деревне парнишка с теплотой говорил о старике, да и здесь проявил о нем заботу.

– Нет, но когда-то он сильно помог нашему деду… Видел лакриму? – Недоумение на моем лице заставило Младшего пояснить: – Шрам под глазом, который как слеза.

– Видел, – ответил я.

– Он появился у Леко из-за деда…

Было заметно, что парнишке очень хочется рассказать эту историю. Для меня же давнишние события особой ценности не имели, но, во-первых, стоило проявить вежливость к товарищу, а во-вторых, возможно, удастся узнать что-нибудь важное о порядке, которым руководствовались беллаторы. Поэтому я спросил:

– Твой дед поранил Леко?

– Ха, у его деда не всегда получалось поранить курицу! – вдруг сказал старик. – А ты, молодой интерфектор, знай: как мои слезы могут течь только из моих глаз, так и лакрима может быть нанесена только моей рукой.

Поделившись этой мудростью, он вновь замер над раненым.

– Во время Большого круга, когда беллаторы собираются, чтобы принять какое-то решение… – Слова Младшего отражались от сырых каменных стен. – Старший брат Леко обвинил моего деда в воровстве…

– Все из-за девки, – вновь влез в рассказ старый воин. – Все всегда из-за них!

Младший несколько раз кивнул с важным видом, словно уже успел убедиться в истинности этого утверждения, а после продолжил:

– Дед, разумеется, сказал, что ничего не крал, и тогда круг постановил решить спор поединком. Одна беда – дед сильно поранился на охоте, когда лось лягнул…