Норвуд

Картинки тем временем стали появляться и исчезать все быстрее, словно художник торопился показать побольше. И уже через мгновение я окончательно запутался, перестав понимать хоть что-нибудь.

Плодородные земли превращались в пустыни, а в песках расцветали яблони.

Вода текла снизу вверх, а маленькие дети разгоняли грозовые тучи шевелением пальцев.

Невиданные чудовища размером с дом врезались в замки, а покалеченные люди добровольно входили в пламя, стоявшее столбом до неба…

Мне казалось, что я и сам погружаюсь в огонь – становилось все жарче, и тьма вокруг дрожала и плавилась, выбрасывая целые россыпи искр. Кожу жгло, будто меня отхлестали злой крапивой, а в ушах стоял треск разгоравшихся костров.

– Неизбежно.

Странно, но страха практически не было – так, легкий холодок внутри, не более. Блуждая по телу, он наконец сконцентрировался во лбу, отогнав тьму.

– У него сильный жар!

Сначала слова с трудом прорывались сквозь шелест пламени, но с каждым мгновением я слышал все лучше и лучше – очередное странное видение отступало. Темнота вокруг лишилась вязкости, и сквозь сомкнутые веки даже пробился дневной свет.

– Если он умрет, – негромко, видимо, чтобы не потревожить меня, говорила Френсис, – я не позавидую тебе!

– Не умрет, госпожа! – Голос принадлежал младшему брату Губы, тому, невысокому и коротко стриженному. – Сам не знаю, как это получилось, клянусь! Но и стращать меня не надо, я не боюсь…

Паренек был явно смущен – похоже, чувство вины вступило в схватку с характером, не позволявшим оставлять угрозы без внимания.

– Зря не боишься! – Воздух вокруг ощутимо похолодел. – Если бы ты смотрел, куда бьешь своим проклятым багром, ничего бы не произошло!

– Но я ведь брата хотел спасти, госпожа, – зачастил паренек. – Клянусь, я метил в голову мертвяка!

– А попал в голову Норвуда. – Прохладная ладонь Френсис, лежавшая на моем лбу, практически превратилась в ледышку.

– Это случайность… Там, в камышах, был какой-то странный лис… Видимо, он отвлек мое внимание, и я промахнулся…

В голосе смешались сожаление и растерянность – похоже, паренек и вправду не специально шарахнул меня багром по затылку. Как бы то ни было, нужно показать, что я пришел в себя, пока Френсис не наделала глупостей и не заставила бедолагу утопиться в реке.

Кое-как пошевелив рукой, я первым делом убедился, что клинок все так же висит на поясе. Рукоять упиралась под ребра, но такие пустяковые неудобства меня совершенно не смущали – лучше так, чем вовсе без оружия.

Открыть глаза оказалось непросто – слиплись ресницы, но я справился, пусть и не сразу. Солнечный свет, проникавший через распахнутое окно, тут же ослепил меня, заставив прикрыть лицо ладонью.

– Он живой! – обрадованно выкрикнул мой невольный обидчик.

От громкого звука зазвенело в ушах.

– Норвуд! – Взволнованная Френсис безуспешно попыталась убрать мою руку, чтобы заглянуть в глаза.

– Где мы? – с трудом переборов подкатившую к горлу тошноту, спросил я. – И что случилось?

– Один остолоп во время драки перепутал тебя с мертвяком и огрел по голове деревяшкой. Поэтому мы сейчас вынужденно гостим у того самого Губы, который так ловко срезал кошельки с утопленников…

С улицы доносился размеренный скрип колодезного ворота, перемежавшийся негромким женским пением, но слова разобрать не получалось. Наверное, это здешняя хозяйка – супруга предприимчивого Губы – развлекала себя, занимаясь домашними хлопотами.

Кое-как опустив ладонь, я проморгался и смог, наконец, осмотреться вокруг. Просторная комната с деревянным полом и бревенчатыми стенами, несколькими окнами и парой дверей, одна из которых – широкая и потемневшая от времени – явно вела во двор.

Напротив топчана, где я лежал, практически у самого потолка был приколочен большой круглый щит, выкрашенный в когда-то яркие, но теперь поблекшие цвета. Странно.

Хотя никаких запретов для крестьян на владение обычным оружием в нашем оазе уже давненько не существовало – любой из них мог позволить себе все, на что хватало денег, – насколько мне было известно, простые люди редко к этому стремились. Не из нерешительности или какой-то боязни, а исключительно из практических соображений – зачем в хозяйстве, к примеру, меч?

Тем более имеющегося у крестьянина «арсенала» из топора и рогатины вполне хватало для любых целей – как мирных, так и не очень. А вот приспособить для хозяйственных нужд тот же щит вряд ли возможно – он пригоден исключительно для войны. Со всех сторон – очень необычное украшение для крестьянского дома!

Однако кроме него хватало и других, вполне традиционных – вышитых салфеток или платочков, расписанных кувшинов, чаш и горшков, разместившихся на резных деревянных полках…

– Сколько я провалялся в беспамятстве? – Судя по ярким солнечным лучам и прозрачному свежему воздуху, сейчас было утро.

– Остаток вчерашнего дня и всю ночь, – подтвердила мои догадки Френсис. – Как ты себя чувствуешь?