Нос Рембрандта

Чтобы еще больше усилить этот эффект, Рембрандт создает контраст между профилями Вирсавии и старухи, которая моет ей ноги, и хотя на эту старуху не сразу обращаешь внимание (так как лицо ее настолько же затенено, насколько лицо Вирсавии светится), наши глаза автоматически обращаются к ней, следуя за диагональю, образованной взглядом Вирсавии, ее правой рукой и ногой. Заметьте, как по-разному художник трактует два носа: нос Вирсавии – нежный, изящный силуэт, а у старухи нос костистый и скульптурно вылепленный. Эти два профиля не имеют ничего общего и направлены в противоположные стороны, но у них одинаковый наклон, похожие подбородки и круглые брови, на лицах обеих женщин читается готовность принять невзгоды. Но если в подвижных чертах Вирсавии видна обреченность (она словно бы хоронит себя), то лицо старухи непроницаемо. Суровый заостренный нос превращает его в маску трагической необходимости.

Шестью или семью годами ранее Рембрандт уже писал женщину в эротической позе, и та картина тоже была основана на библейском сюжете. Моделью для нее послужила, возможно, Гертье, предшественница Хендрикье, но темой стала не желанная, а желающая женщина. Она лежит в постели, ночная рубашка соскользнула с плеча и почти обнажила правую грудь. Героиня подалась вперед, словно вот-вот, отведя левой рукой пурпурный полог, высунется за пределы рамы, прямо к зрителю. (Расположение полога совпадает с поверхностью холста, так что это может быть и завеса, которой прикрывали самые священные или, напротив, самые непристойные изображения.) Рука молодой женщины, протянутая из темной глубины алькова, чтобы отодвинуть полог, находится на переднем плане. Ее короткие пухлые пальцы и крупная затененная ладонь, кажется, вот-вот вылезут из картины, они готовы схватить вас за лацкан и втянуть внутрь изображенного пространства. В ее намерениях сомневаться не приходится, и большинство исследователей творчества Рембрандта считают, что на картине изображена Сарра, молодая жена Товии, ожидающая его на ложе в первую брачную ночь. Если это действительно так, то образ женщины тревожно неоднозначен: то ли это одержимая демоном Сарра, в чьих объятиях умерли семеро ее предыдущих мужей, то ли это Сарра, уже очистившаяся, после того как Товия окурил брачную комнату дымом от сожженных сердца и печени той рыбы, которая напала на него по дороге в Мидию?

39. Молодая женщина в постели. 1645

Холст, масло

Национальная галерея Шотландии, Эдинбург

Как бы то ни было, композиция «Молодой женщины в постели» (илл. 39) исполнена грубой чувственности. Роскошное кружево на краю подушки, кисточки по нижнему краю полога, изысканная кровать, золотая сетка на собранных в пучок волосах прекрасны, но не эти подробности сразу приковывают взгляд. Прежде всего мы замечаем пухлую плоть ее руки и торса, яркий румянец щек, сияние розовых губ, золотые завитки вокруг слегка вспотевшего лба. Видим игру полутонов на щеках и на подбородке, тени и блики на больших руках, выжидательный взгляд влажных глаз. И конечно, нос. Как мы могли его пропустить? Ведь, как обычно, свет падает прямо на него. Он короткий, крепкий, с бугорком на самом кончике, немного приплюснутый, как будто его сломали ударом в лицо. Это нос краснощекой распустехи – помощницы на кухне в деревенском трактире. Красоты в нем нет, но слабый розовый оттенок его крыльев, красноватая полоска (шрам?) повыше кончика, чуткий овал единственной видимой ноздри сообщают лицу незабываемую животную энергетику[29].

40. Французская постель. 1646

Офорт

Национальный музей, Амстердам

То, что Рембрандт отдавал себе отчет в сексуальных коннотациях, связанных с носом, кажется очевидным, судя по офорту, созданному примерно в одно время с «Молодой женщиной в постели». «Ledikant», или «Французская постель» (илл. 40) – одна из «пикантных» гравюр художника (среди прочих – монах, совокупляющийся с крестьянкой на пшеничном поле, обильно мочащаяся женщина, а также пастух, заглядывающий под юбку крестьянской девушке). На офорте мужчина в приспущенных штанах и женщина с задранной юбкой занимаются любовью на широкой кровати с балдахином. Такие изображения пользовались спросом в протестантской Голландии. Но что примечательно в этой гравюре – помимо деликатной светотени в тех местах, где тела любовников соединяются, – это ее приглушенная атмосфера. Порнографические картинки шумливы, в них угадываются рычания и стоны, а любовники из «Ledikant» тихи, как мыши. Они молча смотрят друг на друга, их конечности настолько сцеплены, что лишь присмотревшись, замечаешь: у слабо улыбающейся женщины две левые руки в придачу к правой. Носы любовников почти соприкасаются; у нее нос вздернутый, ноздри открыты и словно предлагают себя, у него – длинный, с набухшим кончиком, словно готовый в ее ноздри проникнуть.