Носитель фонаря (СИ)

– Не хочешь остаться досмотреть? Сейчас уже серьезных преступников карать будут, в программе два отрубания рук, несколько повешений и даже колесование под конец.

– Нет, спасибо. Знаю, что дух так качается, но я лучше бездуховным останусь, если можно.

– Зрелище, конечно, на любителя – но это же все ненастоящее, это же неписи, не живые люди.

– Ага. Но нет, не хочу.

***

На следующее утро мы с Ратоном завтракали в той же таверне, где и встретились впервые, похоже, он был поклонником местной кулинарии. Я только молоко пил – проснулся совсем без аппетита. Молоко у них было хорошее, свежее.

– Зря не ешь, -сказал Ратон. – День у нас будет насыщенный, сплошные приключения, лучше подкрепиться.

– Некоторые приключения я бы предпочел переживать на пустой желудок.

– Тоже верно. Захвачу тут сарделек с собой и свиных ножек все же. И вот еще буханочку… Кстати, интересный факт, вроде бы в инвентаре ничего не меняется, не портится, только температура выравнивается, а поди ж ты, все равно через час-другой сухпаек получается, не тот вкус совсем.

– Вообще это просто – программируешь, что вкус еды зависит от времени последнего контакта с поваром, и все. Чем больше времени прошло, тем хуже еда.

– И зачем же такую гадость программировать?

– Чтобы ближе к реальности было. И чтобы поддерживать здешний ресторанный бизнес.

–Соображаешь, – кивнул Ратон.

– А ты меня проверял что ли? Не гожусь ли я в ваш аналитический отдел?

– В наш аналитический отдел даже я не гожусь, – сообщил Ратон, щедро намазывая маслом булочку.

– Значит, ты в боевом крыле?

– Да не.. так, туда-сюда, на подхвате.

– Интересно варлоком пути играть?

– Иногда даже слишком.

Шагнув в портал по приглашающему жесту Ратона, я не удержался от восклицания. Круглая деревенская площадь, соломенные торговцы с тряпочными кляпами, дом старосты. Если пройти назад несколько шагов, то за переулком виднеются и мостки, на которых когда-то Срджа рыбу ловил.

У меня возникло ощущение, что я приехал в город детства после многолетней разлуки, хотя провел я в Разборихе всего пару недель, а покинул ее лишь год с небольшим назад.

– Пошли достижение делать. Кстати, у меня его тоже нет, а тут число участников мероприятия не ограничено.

Мы обогнули озеро, прошли лесными тропками, причем Ратон то и дело останавливался, чтобы свериться со своей панелью карт. Минут через двадцать мы вышли на совсем небольшую лужайку, разместившуюся веселым зеленым пятном между высоких темных елей.

– Ты знаешь, что такое «лапоть»?

– Да, я знаю что такое лапоть.

– Тогда ищи в траве – где-то тут должен быть маленький лапоть.

– Насколько маленький? – поинтересовался я, оглядывая заросли пырея. – Если маленький, как ноготь, скажем, то это мы и до зимы можем искать.

– Не знаю. В сводке от аналитиков «найти маленький лапоть», без комментариев.

Нашел я лапоть минут через десять – не такой уж он был и маленький, с половину ладони где-то. Валялся себе под мухомором.

– Дяденька, дяденька, это вы мой лапоточек нашли?! – послышался детский голос. По траве к нам, смешно переваливаясь, бежал маленький толстенький мальчик с волосами белыми, как молоко.

Я моргнул. «Лутонюшка».

– Отдайте мне лапоточек, дяденька! – пропищал мальчик протягивая руку.

Я опасливо протянул мальцу обувку, ожидая, что ребенок превратится в какую-нибудь огнедышащую мерзость, но нет, Лутонюшка сел на кочку, достал тряпку и принялся деловито заматывать босую ногу.

– Я по белу свету хожу, долго хожу. Мне без лаптей никак.

– Зачем же ты ходишь по белу свету? – вступил в беседу Ратон и, взглянув на меня, быстро приложил палец к губам – я понял и заткнулся.

– Ищу кого-то, кто глупее, чем моя матушка!

– Чем же твоя матушка так глупа?

– Устал я от нее, – с неожиданно взрослой интонацией сказал Лутонюшка, кончив вязать обмотку и натягивая на нее лапоть. – Сегодня она с утра курицу зажарила, я во дворе чурочками игрался. Тут она пошла к корове, возвращается, а потом хвать хворостину и давай меня лупцевать! Ты, говорит, паскудник, пробрался к печи, да две курьи ноги из горшка уел! Я ору, что ничего не уедал. Только две ноги остались, – матушка говорит, – где еще две?! Всем, кричит, известно, что у куры, как у всякой твари – четыре ноги! Вот я и ушел из дому. Поклялся, что не вернусь, пока не найду кого-то, кто глупее ее.

– Это будет трудно, – сказал Ратон, – твоя мать, и правда, глупа. Всем известно, что у курицы – восемь ног!

– Да что вы такое несете, дяденька? Какие восемь? – возмутился Лутонюшка. – Две ноги у куры, было, есть и будет!

– Восемь! – весело сказал Ратон, – сколько же ног ты куриных съел, как только не лопнул!

– Да не ел я ничего! Только палец в подливку засунул и облизал!

– Ел, ел! Еще и мать ругаешь! Восемь ног!

– Две!

– Восемь!

– Двееееее!!!!

Лутонюшка перешел на такой ультразвуковой визг, что мне захотелось уши зажать. В ответ на этот вопль из-за елей послышалось громовое кудахтанье, из хвои выставилась огромная голова с красной мясистой бородкой и гребешком, свешенным на один глаз. .

– КО-КО! – прогудела голова басом, от которого заколыхался пырей. – КО-КО!