Носитель судьбы

Укрытых теплыми попонами лошадей привязали головами друг к другу посредине сухого камышника, сани встали рядом вдоль высокого берега, замаскированные белыми, присыпанными снегом кусками ткани. Спать легли между полозьями, на разложенных на льду слоях рубленного сухого камыша и на толстых шкурах. Края ткани, прикрепленные ко льду и к саням, охраняли от ветра, полешки тлели в котелках, нагревая воздух в таких вот подобиях шатров.

Когда уже установилась полная темнота, Сильфана придвинулась к Драккайнену и вжалась в него, а потом ладонь ее скользнула внутрь его комбинезона. А потом они лежали, прижавшись, пока не разбудил их синий морозный рассвет.

Горы выросли навстречу им еще до полудня.

А через полчаса Драккайнен поднял руку, останавливая все сани, соскочил с седла и присел в снегу.

Царила полная тишина, только ветер шумел в обрубках камыша.

Вуко сидел на корточках и водил пальцами по снегу.

— Что происходит? — спросил Грюнальди шепотом, осторожно подходя и придерживая в ножнах меч.

— Шестеро всадников. И я уже видел такие подковы. Затирали следы ветошью, но если присмотреться… А там — узкие, — ткнул пальцем. — Крабы.

— Змеи?! Здесь? Это слишком далеко.

— Значит, есть надежда, что их здесь немного. Наверняка прошли горами. Следы не слишком свежие, ветер их выгладил. А кажется, уже несколько дней не было снега.

— Что делаем?

— Они пошли прямо по реке в ту долину и дальше, в горы. Наша долина близко, за тем хребтом, а потому не станем их выслеживать. Нет на это времени.

Они выехали из реки и нашли край леса, спускающегося по склону.

— Коневоды, все укрыть и замаскировать. Первые сани ко мне! Втянем на склон?

Варфнир критично поглядел в ту сторону.

— До тех скал, если будем хорошенько толкать. Придется их привязать, иначе съедут.

— Хорошо, за работу. Глог, Лавр, Скальник и Вьюн — охранять лагерь. Остальные с нами наверх. Нужно подтолкнуть те сани, насколько возможно вверх.

— Так мы не тянем палочки? — капризным тоном спросил Спалле.

— Нет.

Сани с привязанным овальным предметом, упакованным в полотно, довольно гладко шли вверх метров триста, а потом стало слишком отвесно. Кони тянули с усилием, повизгивая и теряя клочья пены, полозья подскакивали на обледеневших камнях, и сани опасно наклонялись. Их толкали, но они, тяжелые, отъезжали назад, несмотря на тормозящий мех, отрывая целые пласты снега.

Выбороли они еще метров сто.

— Ладно, привязываем, — просопел Драккайнен. — Анемон, отведи лошадей в лагерь и возвращайся сюда.

Вуко сбросил с саней обернутый ремнями кожаный тюк. И еще один, продолговатый, овальный, диаметром с метр и длиной в пару, все еще обернутый полотном.

— В этом — песни богов? — осторожно спросил Варфнир, когда перевел дыхание.

— Немного, — признался Вуко. — Но закрыто плотно. Не причинят тебе вреда.

— Мы не боимся, — заявил ассасин, называемый Хвощ.

— Чудесно, значит, понесете. Ты и Кокорыш. Он нетяжелый. Спереди, сзади и на боках есть ухваты.

— Что?

— Ручки, как на щитах. Чтобы удобней хватать. Филар? Нашел?

— Не знаю, — ответил парень. — Зимой все выглядит иначе.

Из-под сброшенного полотна выглянула некая вещь из синеватого, странного льда Фьольсфинна. Внутри, под полупрозрачной крышкой, переливалось нечто густое и красное, двигаясь лениво, как огромный слизень.

— Что оно вообще такое?

— Что-то, в чем ей будет удобно, как в лоне матери, и в чем она охотно уснет и не сумеет наломать дров. По крайней мере так утверждает Фьольсфинн.

Драккайнен расстегнул ремни и развернул сверток, а потом отложил в сторону кучу блестящих металлических штучек, отполированных, словно хромированные фрагменты древнего крейсера шоссе.

— Это какой-то доспех? Зачем ты это надеваешь?

— Переодеваюсь, — заявил Вуко мрачно, пристегивая серебристый баклер, поблескивающий, как зеркало. — Я должен выглядеть так, чтобы она меня не боялась.

— Она не боится блестящего?

— Вы тоже переодевайтесь. Эти цветные одеяла с бусинами с дырой для головы. Как выйдем на другую сторону, вам придется спрятать под них оружие. Снимите шлемы и капюшоны. У кого длинные волосы — распустить. И вплетите в них цветы.

— Цветы? Это сделано из тряпок.

— А откуда мне зимой взять живые цветы? Они похожи, по крайней мере, издали.

— Не хочу умереть в таком, — мрачно проговорил Кокорыш. — Я — Брат Древа. Воин.

— Так, значит, будешь разноцветным воином с цветочками в волосах. Без дискуссий. Вы ведь, вроде бы, ничего не боитесь.

— Я тоже надеюсь, что меня не увидит никто из знакомых, — просопел Грюнальди. — Ты не говорил, что мы будем изображать ярмарочных шутов. Я не слишком умею танцевать на руках.

— Эта Деющая безумна, — сказал Филар. — Когда войдем в долину, вы сами поймете, что так нужно.

— Нам что, нужно выглядеть еще безумней, чем она? Как бы она не обиделась.

Драккайнен закончил застегивать парадные хромированные железяки, радуясь, что сам себя не видит.

— Не двигайся, — вдруг сказала Сильфана.

Наклонилась и критически взглянула в его нагрудник, а потом поправила свой венок и искусственный цветок за ухом.

— Давай, Цифраль, — пробормотал он. — След! Ищи магию.