Носитель судьбы

— Чудесно. Теперь как к собаке. Мне что, появиться в ошейнике и наморднике? Эта твоя телочка меня все равно не видит, можешь не красоваться.

— Это все превращается в какой-то идиотизм, — процедил Вуко.

Феечка метнулась по склону как оскорбленная бабочка, трепеща крылышками и влача за собой радужную полосу. Вуко присел на земле, опершись о меч.

— Что теперь? — спросил Бормот.

— Теперь не мешай ему.

— В чем? Он же просто сидит.

Драккайнен сидел так минут десять, терпеливо выжидая. Потом вдруг встал, потянулся за мешочком, произнес в воздух: «Спасибо, хорошо» — и зашагал траверсом поперек склона.

Остановился в одном месте, потом вырубил мечом засохший куст и принялся отгребать снег, открывая темную яму шириной метра в полтора. Сплюнул и вполз в отверстие, из которого веяло влажным теплом и неопределенным органическим смрадом.

Когда они подошли, он выставил голову наружу.

— Дальше становится шире. За мной входят Сильфана и Филар. Потом Хвощ и Кокорыш, с сундуком, за ними Варфнир, Грюнальди и Дягиль. Внутри пусть один из вас зажжет факел. Да, тот самый, со странным светом. Пусть несет его Дягиль, если опасаетесь. Вьюн, Дерн и Явор, ждете нас при входе. Это очень важно. Мы должны быть уверенными, что сможем выйти. В путь. И помните, что говорил Филар. Внутри будет множество созданий из тумана. Вы не можете бояться. Думайте только о том, что пещера ведет на другую сторону горы, и что мы скоро выйдем. Сильфана и Филар отгонят их пением. Дягиль, ты тоже пой с ними вместе. Только не словами, потому как твой испанский ужасен. Просто мурлычь. Остальным лучше идти тихо.

Он отступил внутрь некой пещеры, вынул из мешка что-то вроде булавы, а потом ударил расширенным концом в скалу, пробуждая свет в плененном внутри создании.

Зеленоватый блеск залил пещеру, помаргивая на влажных потеках и известковых формах, кажущихся клубком окаменевших внутренностей какой-то твари. Сзади эхо доносило грохот камней, дыхание его людей и хруст ящика, влекомого по скале.

Шепоты появились, когда за спиной исчез свет, падающий от входа. Желеобразные создания начали вдруг почковаться от стен и потолка, показывая полупрозрачные конечности и большие, мясистые головы со стальными челюстями с плоскими человеческими зубами, будто в древних зубных протезах. Сильфана взвизгнула.

— Пойте! — крикнул Драккайнен, заглушая на миг голоса («Не уйдешь, Пассионария, не оставишь нас, Пассионария…»).

Сильфана и Филар запели. Сперва голосами дрожащими, но как раз это нисколько не мешало мелодии, но потом все увереннее. Чуть подальше можно было встать, а потому он приподнялся и нанес несколько ударов, пробудив писки и призрачный шепот. («Это ничего не даст, Пассионария, всегда будем с тобой, Пассионария…»)

— Ладно, Цифраль, высоси их, perkele, — произнес Драккайнен, потянувшись под броню и вынимая один из хрустальных флаконов, приготовленных Фьольсфинном.

Бросил его, как гранату, слыша, как тот ударяется о скалу и разбивается в прах. Известковый валун зашипел, покрылся пеной и провалился внутрь себя, превратившись в лужу булькающей жидкости. Лужа миг кипела, а потом выпустила огромный мутный пузырь, который вырос, застыл на миг, как огромное яйцо. Вдруг вершина его растрескалась на три части и разложилась, будто лепестки цветка, показывая мясистые внутренности и тянущиеся за ними нитки слизи.

— Шутник, — рявкнул Драккайнен. — Киноман, runkku.

Раздался хоровой писк, когда создания в панике бросились в отверстия и щели пещеры, сублимируясь в мерцающую пыль, что полосами втягивалась внутрь яйца.

— Будет на потом, — сказал Вуко довольно. — Очисти пещеру, малышка. Под ноль.

— Что происходит? — спросил кто-то сзади.

— Он с ними управился, — ответил Спалле. — Дорога свободна.

— Прими меня, Сад… Укрой душу мою, Сад…

— Кто там молится?! Петь, perkele!

Они протискивались пещерой, слушая отголоски шагов, бесчисленных капель и собственное дыхание. Свет приугас, потому Вуко треснул булавой о скалу снова. А потом наклонился и протиснулся в другую пещеру, поднимая фонарь.

И тотчас же отпрыгнул назад, опрокидывая остальных. В отверстие, словно разогнанный самосвал, ударила большая, как стол, обтекаемая треугольная башка змея с распахнутой пастью, из которой, как копье, торчало жало. Башка воткнулась в дыру коридора, засыпая их обломками скалы, а потом отдернулась в грохоте камней.

— Назад! — крикнул Вуко. — Назад! Дайте мне место. И петь, perkele! Вас заткнуло или как? Это просто проклятущий слепой змей длиной с корабль. Perkele molopaa!

— Но я ведь его убил, — сказал Филар раздраженно. — Я распорол его вдоль!

— Ну, теперь он чувствует себя получше, — процедил Драккайнен. — Цифраль?

— Не сумею его высосать. Он управляется снаружи.

— Влети внутрь и погляди, как там все выглядит. Я должен проскользнуть туда, чтобы хоть что-то сделать.

— Вуко, он меня видит…

— Как он видит, если он слепой? Да никто тебя не видит, ты эманация моего разума. Пока я жив, тебе ничего не грозит. Погоди немного.

Он покопался под панцирем и вынул новый хрустальный флакон с единственной мутной каплей.