Носитель Z-32

Комната ответила молчанием.

— Тебя хоть как зовут-то?

Опять тишина. Пошарив по столу, Ваха наткнулся на что-то тяжелое и непонятное, по-видимому пресс-папье, перехватил его поудобней и швырнул в то место, где засел противник. Раздался протестующе-испуганный вой.

— Я тебе помолчу, когда старшие спрашивают.

— Не убивай!

— Говорить будешь, не убью. Пока. Имя, фамилия, личный номер.

— Булавин. — Хрюкнула темнота. — Булавин Эльдар Станиславович.

— Выходы отсюда еще есть, Эльдар, мать его, Станиславович?

— Только коридор. Там дальше развилка была, до спасательного отсека, но ее засыпало тоже.

— Ясно. Сколько народа в комплексе?

Опять тишина. Ваха завозился, ища очередную ненужную вещь. Вести допрос в темноте было не очень удобно, да и опасно. Зулус правда оказалось так размяк, что потерял всяческое желание хоть как-то защищаться. Да и шуршание сработало. Плотину буквально прорвало.

— Мы — исследовательская лаборатория, под эгидой ООН. Нас было сорок научных сотрудников, триста пятьдесят человек обслуживающего персонала, включая техников и сервисных работников. Две роты охраны, регулярно меняющихся по комплексу, и позже рота внешнего охранения. Теперь нас стало меньше. Кто умер, кто убежал, родственников искать, другие идейно не согласились работать. Остались конечно те, кому идти либо незачем, либо некуда. Их большинство.

— И кто эту махину поддерживает?

— Да никто почти. С трудом удавалось создавать видимость. Энергоблоки один за другим начали выходить из строя еще полгода назад. Большая часть комплекса законсервирована. Функционировало только две лаборатории на четвертом уровне, одна на третьем и жилой комплекс на втором. Первый вообще пустой. Инженеров толковых тоже нет. Главный инженер наш, Сулейманов, умер, сердце не выдержало. Остались только самоучки, да помощники. Кое-как справляются, точнее справлялись. На грани, на выдохе. Зам его сбежал, как все началось. Пришлось остановить все производство. Литиевые аккумуляторы, схемы…

— Продолжай.

— Что? Я же вроде все рассказ. Что еще надо?

— Все по порядку. Для начала про мои уникальные особенности.

— Ваши?

— Да. Ты же мне все уши прожужжал, пока твои халдеи от меня кусочки отщипывали.

— Ах, вы про это? Все просто. Вирус, в вашем случае, это что-то вроде приемника. Он удивительно быстро адаптируется к любому изменению, внедрению гена или кода, оставаясь при этом в совершенно латентном состоянии. Можно с ним всю жизнь прожить, и этого не узнать. Более того, его новая модификация в определённых условиях и работать не будет.

— Поясни.

— Ну вот, смотрите. — Зулус похоже встал на свою колею. Его голос окреп, в разговоре начали проскальзывать жесткие нотки. — Вирус в изначальном своем состоянии просто воздействует на организм, доводя его до полного истощения. Хрупкие сосуды, отсутствие иммунитета, а точнее полное его подавление…

Шел третий день вынужденного заточения. Ваха кое-как связал своего пленника, иногда подавая воду, но так чтобы не баловал. Блуждала мысль грохнуть мерзавца, но вот куда потом девать труп? Вонять же будет, а нет ничего хуже, чем разлагающаяся человечина. Разве что поджечь. Подстреленного мужика в черном похоронило под обломками, но даже оттуда доносился легкий смрад. Неужто-то себе такой, да по полной программе, сразу под носом организовывать.

Ваха трижды ходил к завалу, сначала прислушивался, пытаясь уловить хоть малейший шорох, признаки спасательной операции, но вокруг царила полная тишина. Дальше больше, активизировался Зулус. Отойдя от первого шока, он начал наглеть и строить планы на будущее, иногда это происходило достаточно бурно, так что путы на руках и ногах решено было усилить, а рот заткнуть куском его собственного халата. И как-то во время сна, случилось ожидаемое. Ваха уже вполне освоился в темноте. Стены давили, но жить было можно, да и продуктов хватило бы при разумном использовании недели на две. Ходить в туалет пришлось в коридор. Врагу же такого удобства Вахитов доставить быстро не мог, так что теперь в красивом дорогом кабинете пахло сортиром и рвотой. То еще сочетание.

Темнота теперь была неоднородной. В привычку вошло различать ее плотность и статичность. К примеру, темнота стола и стула рядом с ним, была тяжелой и непоколебимой, в то время как темнота Зулуса периодически колебалась, и где-то на уровне подсознания даже угадывались контуры человека. Правда это была или нет, сказать было сложно. Вполне возможно, что сознание пустилось в новую игру с полковником.

Глава 20

В этот раз Вахитов спал крепко. Убедившись, что путы на ногах и руках пленника прочны, он отполз в дальний угол и провалился в сон, а очнулся от того, что кто-то исходя слюной и смрадом, сдавливает его горло.