Носочки-колготочки

Она побрела туда, где скрылись ее друзья. Дошла до поворота, заглянула на вторую линию. Но кругом было тихо и пусто, не показывался даже сторож, который вечно гонял детей с территории. Наверное, он прятался у себя в будке. Все точно сквозь землю провалились.

Радость победы переполняла Маринку, очень хотелось поделиться ею хоть с кем-нибудь! Но ребята, похоже, вылезли из гаражей через дальнюю дырку на второй линии. Маринка побежала обратно и опять встала у ворот. Кругом было почти так же тихо и пусто, как в гаражах.

В конце улицы показалась невысокая суетная женская фигурка. «Мама!» – испугалась Маринка. Она хотела удрать, но маму не проведешь, она уже бежала навстречу, крича на ходу, придерживая одной рукой меховую шапку, чтобы не слетела.

– Что же ты со мной делаешь?! – ругалась мама. – Нет, скажи, что? Я тебя спрашиваю! – И схватила за капюшон, и поволокла к дому.

Маринка упиралась. Она, сбиваясь, пыталась объяснить маме, что сейчас не может домой, что у них игра и ребята ее ищут, как же они найдут ее, если она уйдет?! Но мама не слушала, а только твердила сердито:

– Нет, ну вы посмотрите на нее! Времени половина девятого, все дома давно, и только эта шлёндрает черт-те где!

Маринка в ответ стала рассказывать про Наташку и, рассказывая, смеялась, потому что это было правда смешно, вот так вот смотреть в упор и не видеть! Да разве это Маринка слепая?! Это Наташка слепая! А мама возражала, что Наташка давно дома, потому что она не Маринка, она приличная девочка и всегда возвращается вовремя.

Конечно, это она нарочно обманывала. Не могла Наташка пойти домой, пока игра не закончена! Маринке было совестно перед друзьями, но спорить с мамой оказалось бесполезно – так и притащила она Маринку в квартиру за шкирку.

– Господи, какая же ты мокрая! Заболеешь, я тебя лечить не буду! Ты посмотри на себя в зеркало! – Мама подтолкнула Маринку к трельяжу. – Нос синий весь!

Но Маринка ничего в трельяже не увидела. Как всегда с мороза, очки запотели, и перед глазами был только оранжевый туман в цвет тусклой коридорной лампочки.

Сила кинематографии

Новая классная получила прозвище, едва переступила порог кабинета русского-литературы. И это Маринка была виновата.

Это она, накануне посмотревшая по центральному телевидению фильм «Республика ШКИД», громким шепотом соединила первые слоги фамилии, имени и отчества, превратив Желткову Галину Даниловну в Жегалду́. Услышали впереди сидящие мальчишки, оценили по достоинству и передали дальше по рядам, так что Жегалда́ и до середины список учеников дочитать не успела, а прозвище уже приклеилось – не оторвешь. А к концу первой четверти, познакомившись с новой классной поближе, кто-то нарочно перепутал буквы в последних слогах, и получился окончательный вариант – Жегáдла.

По такому случаю даже ударение переехало с последнего слога на предпоследний. Тут уж было всё – и вечная школьная нелюбовь ко внеклассному чтению, и тоска по предыдущей учительнице, молодой, задорной и доброй, которая зачем-то вышла замуж и уехала аж в Мурманск, и отношение к драконовским методам, которыми пользовалась Жегáдла, пытаясь привить одиннадцатилетним оболтусам любовь к родной речи. Словом, Жегадлу не любили и боялись.

И если бы дело ограничивалось только школой! Но нет, зловредная Жегадла поселилась в доме номер шесть, на последнем этаже, и балкон ее выходил в самый любимый двор, так что были как на ладони и волейбольная площадка, и качели, и покосившийся деревянный стол, где по теплой погоде играли в карты, пока не сгонят доминошники-пенсионеры. Никакого житья от нее не было, от Жегадлы.

Теперь уходили на окраину, за гаражи, где только старая горка и ржавый карусельный каркас, заваленный набок. Ведь не враги же они были сами себе, чтобы гулять под окнами классного руководителя! Только иногда, по дороге из школы, будучи уверены, что Жегадла еще на работе, делали по старой памяти привал у подъезда дома номер шесть.

Хороший это был подъезд – красивый, чистенький. За двумя высокими стеклами, уходившими под самый козырек, рядком стояли детские коляски, велосипеды и санки, а со стороны улицы, на крыльце, помещались две широкие деревянные скамейки без спинок – отличное место, чтобы передохнуть на полпути от школы до дома, потрепаться и слопать по порции мороженого.

Зима подходила к концу. Возвращались после пятого урока все скопом, человек, наверное, пятнадцать. Мерзли, перекладывали с плеча на плечо тяжелые школьные сумки. Столько нужно было обсудить, ведь на носу двадцать третье февраля, пора готовить школьный «Огонек», номера к общему концерту, – и, вот везуха, ни одной живой души не оказалось у шестого дома!

К подъезду рванули не сговариваясь – каждый хотел занять место на лавочке, чего так стоять?! Только Маринка плелась в хвосте. Бегала она все равно плохо, уж лучше было сделать вид, что и вовсе неохота ей садиться.