Носочки-колготочки

Аннапална ушла шелестеть обертками, я замоталась в кокон и сплю. Вдруг чувствую, в изножье что-то село. Село и сидит. И вздыхает, так, знаете, вздыхает, как мопс с насморком, который то ли лопнет, то ли сдохнет.

Я решила сначала непоколебимо спать, ввинтилась в подушку поглубже, но попробуй тут поспи. Выглядываю – сидит воплощение скорби и тоски. Согбенный ждун, обессиленный отчаянием: плечи поникли, уши обвисли, весь фатум проступил наружу и выглядит как потекшие сальвадоровы часы.

Вздохи продолжаются без перерыва, иногда внахлест, того гляди отравление кислородом получит. «Что, – спрашиваю, – такое?» Еще серия вздохов, еще немножечко обтекла и накренилась. Наконец, собрав последние силы, отверзает уста: «Я так надеялась, – говорит с дрожью, – что в подарках будет метла. А метлы нет».

Нет метлы.

И еще час бродила по дому, словно аллегория горя. Метла, понятное дело, нужна была из фан-магазина по Гаррипоттеру. На сайте нагло было написано «Летающая метла». Я объясняла и так и этак, что она НЕлетающая, но, кажется, не преуспела. Клиентка кивала, что поняла, но явно в кармане держала фигу, а в голове расчет: «А вдруг летает? Написано же…»

Руки оторвать бы этим людям из этого магазина.

* * *

Едем с дружочками в машине. Народу в салоне битком – трое детей, трое взрослых. Центр Москвы, вечер, огни.

– Аня, смотри, – говорят, – вон там красивые здания с подсветкой.

– Хм-м, – отвечает Аннапална. – Ничего особенного.

– Как же «ничего особенного»? В Калининграде, наверное, нет таких видов.

– И что? – запальчиво вдруг выступает ребенок. – Зато вообще-то всегда можно полюбоваться на мою маму, потому что она самая главная красавица на всем белом свете.

Мама всхрапнула от неожиданности, но на самом краешке удержалась от возражений. Такое дело, что надо ценить и пользоваться, конечно.

* * *

– Если из такого чудища, как я, вырастет умная приличная женщина, то я буду так воспитывать своего ребенка, чтобы он меня не слушался.

Я удивляюсь:

– Почему? Если ты будешь хорошей женщиной, то почему тебя не надо слушаться?

– Ну как почему? Раз я не слушалась и выросла приличной женщиной, значит, так и правильно воспитывать детей!

* * *

Бормотание из ванной комнаты:

– Перец горошковый, горшковый такой перец. Это перец, который всегда сидит на горшке, всю жизнь сидит на горшке, долго-долго, а потом встает, идет чистить зубы, умываться, надевает белую пижаму и ложится в гроб. То есть в плов. Умирать.

* * *

Уверенность в себе растет, как репа, высотой до неба. А знаете, как это бесит, когда ты, в раздражении и потере контроля, впадая автопилотом в привычный из собственного детства педагогический стандарт, который заключался в том, что ребенок должен перед взрослым трепетать и бояться просто потому, что тот взрослый-взрослый (больше, сильнее и с позиции силы может шлепнуть или лишить чего-то важного), – рявкаешь, и автоматически подсознание тебе подсовывает ожидаемый «правильный» эффект – дитя устрашится, побледнеет, замолчит и покорится.

А вот тебе, дорогая мать, фигу с маслом!

В самом бешеном скандале, когда уже не слюной брызгаешь, а серной кислотой (если на обои попало, то там дырка, и шипит), ребенок не теряет апломба, не перестает возражать и не думает бледнеть и заикаться, а пялится на тебя наглой совой, руки в боки, пузо воинственное, глаза выпучила и даже не особенно моргает.

Последнее слово всё равно будет за ней. Вот это ответное противное непочтительное вяканье незатыкаемо настолько, насколько рефлекторная сигнализация «это неправильно, неправильно, что-то пошло не так» в моей собственной голове визжит и полыхает. В смысле, у меня разрыв шаблона, взрыв мозга – закоротил, заискрил, задымился и сдох.

Верещишь иногда, теряешь человеческий облик, машешь руками, срываешься на ультразвук, а она говорит: «Знаешь что, давай мы поговорим с тобой, когда ты успокоишься», – и в ванную дверь за собой закрывает. И ты такая хппплллььщщщ! – как проколотый шарик.

В остальное время, когда я не в аффекте, я горжусь таким ее поведением страшно: всей этой вольной волей, силой духа, бесстрашием и очевидным ощущением безопасности, на котором у неё всё и произрастает. Это меня утешает, и я надеюсь, что мои вопли не наносят ей ущерба, потому что, видимо, когда я не воплю, я достаточно эффективно организую ей антивоплиный скафандр, и он вполне крепок.

* * *

Однажды Аннапалну позвали на кастинг в кино.

Совершенно какая-то мимолетная случайность. Написал человек: «Вашу девочку увидели наши продюсеры в Фейсбуке. Мы хотим ее позвать на пробы на главную роль в документальную ленту про княжну Анастасию».

Я поморгала немного – нет, не рассеялось. «ОК, – отвечаю, – мы придем».

Не особо настраиваясь на то, что из этого что-то выгорит, так как всё это выглядит совсем случайной флуктуацией в пространстве, тем более что никто девочку живьем не видел. Но на кастинг мы пришли, девицу посадили в студию. Пятеро незнакомых взрослых людей, камера, свет.