Носорог для Папы Римского

— Я — отец Йорг из Узедома, — резко отзывается монах, — и я требую…

— Оч-чень интересно! Бейте их!

Избиение возобновляется.

— И я требую для этих моих слуг такой же privilegium clerici[31], как и для себя самого, — продолжает монах.

— Требуй, сколько тебе угодно, — отвечает кардинал Ceppa, на отрывая глаз от извивающейся перед ним свалки. — А мы тем временем продолжим их колотить. Валяйте! Да посильнее, лентяи! Пусть вас пот прошибет!

— Правильно, Ceppa, — сварливо бормочет Колонна.

— Я настаиваю на своем требовании!

— Со мной это бесполезно. Давайте-давайте и не забывайте бить их ногами!

— Узедом относится к епархии Штеттина, а поскольку Штеттин, во-первых, пользуется особыми привилегиями, а во-вторых, в настоящее время является sede vacante[32], я настаиваю на omisso medio[33].

— Нечего цитировать мне канон, жалкий ты монашек! — Ceppa раздражается все сильнее. — Как ты смеешь противопоставлять свои познания познаниям кардинала! Кроме того, — он старается успокоиться, — требования omisso medio были отменены на Базельском совете еще три десятка лет назад.

Один из солдат пытается просунуть ногу под мышкой у какого-то из своих товарищей, чтобы ударить Сальвестро по лицу.

— В таком случае я вынужден буду настаивать на significavit[34], а поскольку Штеттин, как я уже говорил, является sede vacante, то подам его лично и как архиепископ, и как митрополит.

Это заставляет Серру призадуматься. Неожиданно лицо его проясняется.

— Говоришь, significavit?

— Да, причем подам его дважды, — растолковывает Йорг.

Ceppa снова мрачнеет.

— Я здесь судья! — кричит Колонна, разъяренный этим самонадеянным обменом софизмами.

— Юстиниан говорит, что если дело касается духовных лиц и церкви, то гражданские судьи не должны в него вмешиваться. Поправка сто двадцать третья, если память мне не изменяет, — холодно возражает Йорг.

Несколько солдат опять прерывают избиение, прислушиваясь к этой перепалке. Тот, чья нога застряла под мышкой другого, подпрыгивает на свободной ноге, другие запутались в странных переплетениях, образовавшихся в свалке на полу. На этот раз в дело вступает — в буквальном смысле — рыжеволосая синьора, нанося удар ногой в кожаном сапоге в ничем не прикрытый бок того, кто поменьше, — хрясь! — и сопровождая это собственным возбужденным вздохом. Солдаты воспринимают это как призыв и снова принимаются за дело.

— Оборот просто превосходный, — возобновляет пререкания кардинал. — А что, дело действительно касается церкви? Потому что мне кажется…

— Обычные дебоширы! — вопит Колонна. — Что в этом духовного или церковного? Это же просто дебоширство!

Кардинал Ceppa вздыхает.

— Дебоширство… — начинает он.

— …в церкви, — заканчивает за него Йорг. — Дело, безусловно, церковное.

Ceppa обескуражен, Колонна лишь слегка смущен.

— Но, — неожиданно воспрянув духом, говорит Ceppa, — действительно ли они клирики? Мне еще надо бы услышать от кого-нибудь тот стих, что ты сам так ловко прочел. Кто они такие, монах?

Вокруг теперь раздается дикий рев.

Наступает черед Йорга приумолкнуть. Кто они такие, на самом-то деле?

— Они явились к нам как бродяги и головорезы, — начинает он; по лицу Серры расползается ухмылка. — И все же они стали нашим спасением, пускай и невольно, поскольку нашей церкви угрожали… некие опасности. Наше положение на Узедоме было весьма ненадежным. Так что нам необходимо обратиться с прошением к его святейшеству. А поскольку мы ничего не знали ни о Риме, ни о том, как до него добраться, эти люди помогали нам в наших странствиях — в странствиях, которые завершились только сегодня.

— Так они проводники! — торжествующе вскрикивает Ceppa. — Проводники, а не клирики! Проводники — они люди мирские, ни к каким приходам не относящиеся…

— Проводники, да. А еще, при случае, защитники…

— Это тоже дело мирское!

— …и фуражиры, и повара, и часовые…

— Все — мирское! Мирское! Мирское!

— …обычно, когда мы останавливались на ночлег, они усаживались неподалеку от нашего бивака, и тогда их роль была, по сути, распорядительной, касаясь в основном входа и выхода… — (Ухмылка Серры внезапно исчезает. Он хмурится, начиная догадываться, что именно за этим последует.) — Таким образом, в данном их качестве, я должен назвать их…

— Нет! — тщетно пытается перебить его Ceppa.

— …привратниками. Которые, как я полагаю, обыкновенно считаются клириками.

Смятение, охватившего Серру, говорит о том, что достигнуто нечто важное.

— Все равно бейте их! — кричит Колонна.

И это его «все равно» помогает определить, что именно произошло. Обращение Серры к решениям Ваннского собора, с целью санкционировать призыв Колонны, сталкивается, что достаточно предсказуемо, с апелляцией Йорга к двадцать восьмому апостольскому канону.

— Даже Господь не судит за одно и то же дважды, — добавляет он, ссылаясь на пророка Наума, и, чтобы прибавить своим словам больше веса, продолжает цитировать «At si clerici» Александра III.